Наследник

— Обязательно, — на одном выдохе произнес я, прикоснулся к ножу враз вспотевшими руками, с хеканьем вытащил его из раны и шагнул в сторону противника.

Ноги меня подвели, и я просто завалился на него, погребая под своим телом. Силы же в руках еще хватало, и я начал работать ножом, как машинка «Зингер», нанося удар за ударом в мягкое и податливое человеческое тело.

Крики, маты летели в мою сторону, а из-под меня пытались выбраться, но без толку.

В один момент, я не удержал нож, и мои глаза закрылись.

* * *

'Да ведают потомки православных.

Земли родной минувшую судьбу'

А. С. Пушкин «Борис Годунов»

Пришел я в себя резко, как будто в темной комнате включили свет. Вот только лучше бы спал или дальше пребывал без сознания. Открыв глаза, я увидел лишь какую-то муть, а голова была словно в тумане, мысли путались. Казалось, я отходил от жесткого наркоза, но ощущения были иные, в том числе и от постели, на которой я лежал.

Сколько я пролежал в таком состоянии, десять минут или час, не знаю, время тянулось медленно, как патока.

В какой-то момент мне стало легче.

«Значит, живой, значит, откачали», — промелькнуло в голове, и я вернулся к событиям прошлого. Надеюсь, того урода с ножом не вытащили, да и остальных поймали. Надо будет Санычу позвонить, пусть засадят тварей конкретно, а после их жизнь превратят в ад с веселым концом. Потратиться, конечно, придется, но не так уж и дорого это встанет.

Тем временем муть в глазах начала проходить, и я смог оглядеться, как следует.

— Не похоже это на больничку, — пробормотал я себе под нос, ну не бывает таких палат даже в самых затрапезных стационарах.

Я находился в небольшой комнатке с деревянными стенами и низким потолком. Источником света выступала открытая дверь, из которой лился приглушенный свет, и слышалось потрескивание огня. Часть стен была задрапирована серой тканью.

Повернув голову, я увидел два стоящих сундука, они были огромные, на них были вырезаны какие-то рисунки, но в полумраке я не смог их рассмотреть. За сундуками вдоль стены шла лавка, укрытая тканью, на которой лежала какая-то одежда, внизу же стояли сапоги.

— Однако… — только и произнес я, и тут до меня дошло, что голос совсем не мой. Не прокуренный и местами пропитый бас почти пятидесятилетнего мужика, а звонкий и молодой. Тут я обратил внимание на одеяло, оно было сшито из разных кусочков ткани, причем грубовато сшито, да и слоев в нем было несколько.

Откинув одеяло, я увидел, что одет в какую-то рубаху, которая была чуть выше колена. Но главное было не это, а то, что это совсем не мое тело, а гораздо моложе. Нет ни моего небольшого пузика, ни крепости рук, ни стати.

— Вот те, бабушка, и Юрьев день, — буркнул я и, преодолевая слабость в теле, задрал рубаху, начав осматривать доставшееся мне достояние.

— Мужик, — с успокоением произнес я и откинулся на скатку из каких-то вещей, что заменяла мне подушку.

Голова кружилась, а мысли разлетались как разворошенный рой.

Рационального объяснения я не находил, одни лишь фантастические, причем одно лучше другого.

Начиная от того, что я умер и попал в загробный мир или вообще в коме нахожусь, а может, и получил новую жизнь.

Подняв руку и оглядев ее еще раз, отвесил себе пощечину и сделал я это зря. Так как голова тут же отозвалась болью и головокружением.

«Явно не кома, боль настоящая. На рай тоже не похоже, никаких ангелов, сидящих на облаках с арфами. Хотя я, скорее, попал бы в ад, все-таки не жизнь праведника прожил. Вот только геенны огненной я не наблюдаю, как и чертей с вилами. Может, это Вальхалла, я ж в бою, скорей всего, умер. Не-е, я ж крещенный и в церковь даже иногда заглядывал. Получается, новая жизнь, как-то даже и не верится в этакое чудо, надо разбираться»,— мелькали у меня мысли.

— Ох, — вырвался из меня вздох, когда я попытался приподняться, меня повело, и я чуть не рухнул обратно.

Усевшись на своем ложе, я посидел пару минут, борясь со слабостью тела, а после поднялся и, распрямившись, ударился головой о потолок.

— Твою ж, — прошипел я и согнулся, потолок был, судя по всему, метр шестьдесят или чуть больше, а явно был выше, вот и долбанулся.

Почесав голову, я обнаружил на голове повязку, ощупав ее, вздохнул и сделал нетвердый шаг в сторону лавки, на которой лежали вещи. Тело слушалось как родное, но мне все равно было непривычно, да и слабость никуда не делась.