Наследник Афродиты

Когда я пришла в себя, часы показывали начало десятого. Я опустила глаза на вязание и с ужасом отметила, что сварганила нечто нелепое. Мысленно матерясь, я была вынуждена распустить всё и начать заново. Однако, провязав несчастные три ряда, я отбросила ни в чём неповинную кофту (то есть в итоге это должна была получиться кофта) и вернулась в комнату.

Открыв дверь, я обмерла, и слёзы умиления навернулись на мои уставшие глаза. На моём стареньком диванчике, тесно прижавшись друг к другу, дремали Глеб и Виктор. Телевизор орал во всю, но им не было до этого никакого дела. Их умиротворённые лица соединились в каком-то неведомом мне экстазе, излучая счастье и упоение.

Я подошла к дивану и аккуратно потрясла Виктора на плечо. Он немедленно проснулся и поднял на меня свои чудные серые глаза. Тьфу ты, нечистая, и глаза у него такие же серые, как у Беспечного. Может, Глеб недаром в этого Виктора влюбился, чувствует что-то родное?

– В чём дело? – шёпотом спросил Виктор, пристально разглядывая меня.

Я жестом показала ему, что нужно отнести Глеба на кухню. Виктор охотно выполнил мою просьбу. Мы уложили сына спать и вернулись в комнату.

Пока я раскладывала диван и стелила постель, Виктор сидел в кресле и смотрел на меня. От его взгляда у меня мурашки бежали по телу. И чего это он так вылупился? Нет, я не спорю, женщина я красивая, в самом соку. Но у меня, между прочим, сын спит через стенку, а тут слышимость хорошая, и вообще…

– Майя, а ты не боишься спать под одним одеялом с практически незнакомым человеком? – прервал мои размышления Виктор.

Я встала как вкопанная и посмотрела на него, судорожно соображая, что это: бахвальство или тонкий намёк.

– А что, надо бояться? – осторожно спросила я.

Он рассмеялся.

– Я же просто спрашиваю, – ответил Виктор. – Если хочешь, я могу и на полу лечь.

Что за наглость! Меня прямо-таки в жар бросило! Ему что, даже лежать рядом со мной противно? Ну, ещё бы. После позавчерашней ночи я бы сама себе опротивела: пьяное, неконтролируемое создание! Однако я тут же попыталась себя успокоить: может, он чересчур воспитанный, стесняется?

– Прекрати, – отрезала я. – На полу холодно, хоть и май. Если ты заболеешь, Глеб мне этого не простит.

Виктор удовлетворённо улыбнулся, и мы легли спать.

Я лежала, зажатая между стеной и мужским телом. Потрясающее чувство! Давненько я его не испытывала. Правильнее сказать: не испытывала вовсе. Обычно мужчины в моём доме не ночуют, а мои кратковременные интрижки такого ощущения семейной замкнутости не давали. А сейчас у меня было именно такое ощущение. Я чувствовала на себе какую-то ответственность за покой в доме и за тепло домашнего очага. Меня приводило в восторг равномерное дыхание Виктора и сознание того, что он может стать, ну хотя бы в проекте, отцом Глебчика.

На этих позитивных мыслях моё сознание помахало мне ручкой и ушло на покой.

V

Во время рабочего перерыва в нашу столовую влетела Антонова и тоном, не терпящим возражений, потребовала меня. Я поспешила её величеству угодить, опасаясь, что она разнесёт тут всю столовую, если меня не получит, и мы вышли на улицу, якобы подышать свежим воздухом.

– Чего это ты не на работе? – поинтересовалась я, поправив съехавший на бок фартук.

– У меня сегодня только пятый класс, – отозвалась Антонова. – Три урока подряд.

Завидовала я порой своей Антоновой. Работает себе учительницей в средней школе. Преподаёт никому ненужную географию и довольна жизнью. Отсидит себе три-четыре урока, попьёт кофейку в учительской и чешет домой. Правда, и зарабатывает она скромно. С другой стороны, у неё есть Игорёк. Зачем при таком муже хорошо зарабатывать?

– Ну, – поторопила меня Светка. – Давай, рассказывай.

Всё понятно. Моя разлюбезная «училка» примчала за последними сплетнями. Ну не может она спокойно жить, не находясь в курсе дел подруги.

Я окинула её непонимающим взглядом и невинно спросила:

– Что рассказывать?

– Вот бестия! – рассердилась Светка и нервно закурила. – Про Витьку рассказывай, про ночь вашу первую, брачную.

– Дура ты развратная, – беззлобно ответила я. – Я, в отличие от тебя, оргиями не занимаюсь. И тебе бы не советую: сердце может не выдержать.

– Ненавижу тебя порой, Козлова, – честно призналась Светка. – Стараешься для тебя, стараешься, а ты вместо благодарности… – она потрясла в воздухе кулаком. – Пороть тебя надо, Козлова, пороть.

– Если будешь мне угрожать, – обиженно сказала я. – Вообще ничего не скажу.

Антонова замолчала и сделала вид, что увлечена сигаретой. Подкупленная её молчанием, я выложила всё как на духу: и про шашлыки, и про тайную мечту найти отца сыну. Светка молчала ещё долго даже после того, как я всё рассказала. Это обстоятельство меня напугало. Видимо, Антонова думала. Это напугало ещё больше. Я с надеждой посмотрела в её умудрённые жизнью глаза и спросила:

– В чём дело?

– Глупая ты баба, Козлова, – изрекла всезнающая Антонова. – Вот поэтому и живёшь без мужика.

– Что ты хочешь этим сказать? – в свою очередь спросила я, не обнаружив логики между своим рассказом и странным выводом Антоновой.