Наследник Буйного (СИ)

Мы выходим на улицу. Вокруг тихо, прохладный вечерний воздух обволакивает нас лёгким холодком, который сразу же бодрит.

Мы молчим несколько минут, пока не оказываемся у большого дерева, где, остановившись, он вдруг поднимает голову вверх.

— Посмотри, — говорит тихо, как будто только для себя.

Поднимаю голову. Небо усеяно звёздами, и их свет кажется таким спокойным и умиротворяющим на фоне всего того хаоса, что происходит в моей жизни. Внутри сердце колотится как ненормальное.

— Эмир, — тихонько произношу, — расскажи мне… Расскажи, как всё было. Как ты в себя пришёл. Что чувствовал. Как ты вообще… — В горле царапает. Для меня эта тема тяжёлая.

— Марат тебе сказал то, что должен был, — произносит тихо. — Вернуть всё назад, я бы этого не изменил.

Я себя за плечи обнимаю, потому что холодно становится. В момент. Как будто поток холодного воздуха в лицо ударяет.

— Я бы не позволил тебе у моей койки сидеть. Ждать чуда.

— Почему?

— Я лежал в коме дохерища месяцев… овощем был. Когда очнулся, нихера не помнил. Постоянные капельницы. Таблетки. Поверь, ты бы не хотела меня таким видеть. Вечная злость на себя и всех вокруг. Марат был рядом. Каждый раз я его слал, но он возвращался. Все фотки новые таскал. — Эмир усмехается и смотрит мне прямо в глаза. — У меня даже при потере памяти шанса не было. Когда Марат твою фотку показал, меня сразу как током ебануло.

— Ты меня вспомнил сразу? — Голос дрожит, а глаза щипать начинает.

— Нет, но внутри что-то перевернулось. Это были первые яркие эмоции за долгое время, что я в грёбаной клинике валялся. Марат не хотел про тебя рассказывать. Оттягивал как мог. Но после сдался. Начал посвящать. Воспоминания с тобой, связанные первыми, возвращаться начали.

В глазах щиплет всё сильнее. Это признание — удар под дых. Выбивает воздух и возможность говорить.

Я запрокидываю голову. Часто-часто моргаю, но свет звёзд всё равно размывается перед глазами. Ощущение такое, что Эмир своими словами с меня кожу содрал. Разорвал все защитные барьеры, до души добрался. Отобрал всё оружие. Нечем биться с ним. А я привыкла к этому. Привыкла к постоянному сопротивлению, накалу. Как вот так общаться, когда лишь гулкое сердцебиение слышно, я не знаю. Не умею. Не научились мы этому.

"Тебя первой вспомнил"

"Шансов не было. Фото твоё увидел — сразу захотел"

"Я бы прошлое не менял"

— Но… — губы дрожат, с трудом шевелю ими. — Если бы ты знал всё… Знал о Мире, то ты бы сразу приехал, да?

— Едва стоять бы наловчился заново — сразу бы к тебе рванул.

— Мгм. То есть… Я просто хочу понять тебя, Эмир. Чего ты хочешь. Воспитывать сына и меня как приложение. Или…

— Как же с тобой сложно, кукла. Явился бы — был бы ублюдком, который в твою жизнь лезет. Не явился — ублюдок, что не полез. Тебя хрен поймёшь.

— Я просто тебя очень ждала. — Признание вырывается с хрипом, но легко. Будто только и ждало момента, когда можно разорвать тишину. Я все эмоции вкладываю в эту короткую фразу. Показываю, через что я прошла. Почему сейчас так важно разобраться. Ждала. Даже когда не было кого ждать. Когда похоронила. Всё равно ждала. — В каждом встречном искала, — шепчу, вплотную подходя к Эмиру. — Запах твой ловила. Голос. Как сумасшедшая оглядывалась, но это всё было иллюзией. Поэтому я хочу знать… Я тебя ждала напрасно или всё-таки что-то значу для тебя? Больше, чем просто та, которую ты трахнуть хочешь.

— Зла-та, — обхватывает мой подбородок, наклоняется. Тёплое дыхание щекочет мои губы. — Ты иногда пиздец глупая.

Эй! Я душу открываю, а он оскорбляет в ответ. Поджимаю губы, с шипением планирую "комплимент" вернуть. Но не успеваю. Эмир снова всё за меня решает. Врезается в меня настойчивым поцелуем. Его ладонь фиксирует мой затылок, язык давит на губы, врывается внутрь. Жадно касается, как изголодавшийся зверь.

Его руки повсюду. Сжимают мою талию, задирают платье. Зарываются в волосы, а после почти нежно поглаживают щеку. Я задыхаюсь, голова кружится от этой настойчивой ласки. Не могу сориентироваться. Эмир напирает, и я таю под его прикосновениями. Зарываюсь в короткие волосы на затылке, к себе тяну. Недавние признания — нежные, сокровенные. Нынешние поцелуи — дикие, полные желания.

Лопатками врезаюсь в кору дерева. Не ощущаю ничего, кроме расползающегося жара. Эмир отрывается, а я жадно хватаю воздух. Ночной воздух теперь кажется душным, ни капли не остужает.

— Если бы не ребёнок… — задирает моё платье, сжимает бедро. — Я бы этого Алексея вспорол ещё в момент, когда узнал о вашем браке.

— А можно не говорить о трупах, когда ты меня лапаешь?

— Можно. Если ты херню спрашивать перестанешь. Я не заявился из мыслей о тебе. Для тебя. Но теперь… Теперь у тебя шансов нет, кукла.

Эмир снова набрасывается со страстными поцелуями. Я кусаюсь в отместку. Раззадоривает меня этим прозвищем.

Я запускаю ладошки под его футболку, царапаю пресс. Кайфую от того, как тело мужчины реагирует на меня. Напрягается, в камень превращается. Всё тело.

В меня упирается стояк, Эмир забрасывает мою ногу себе на бедро. Заставляет сильнее прочувствовать.

— Ох.