Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ)

— Кто умер?

Уже потом я понял, что это был его своеобразный «черный» юмор. «Солдафонский», как говорила maman.

— Доброе утро! — поздоровался он.

— Привет! — ответила maman. — Мы к тебе.

— Ну, заходите, раз пришли! — он посторонился, пропуская нас в квартиру. — Чайник, кстати, вскипел. Есть кофе. Проходите на кухню, позавтракаем.

Первым делом мы, конечно, разулись в прихожей. Она была намного больше, чем у нас: практически целая комната, в которой уместились без труда и вешалка для одежды, и одежный шкаф, тумбочка и даже небольшой диванчик-банкетка. Я повесил ветровку на вешалку. Maman уже скрылась в ванной. Дядя Слава оглядел меня, неожиданно зевнул и сказал:

— Ты подрос! В армию пойдешь, я тебя в десантники пристрою!

— Я тебя тогда пристрою! — maman вышла из ванной. — И отнюдь не в десантники!

Результаты их спора меня не интересовали, и я слинял в ванную. С дядькой мы почти не встречались. Года два назад увиделись в деревне, где жили мои дед и бабушка, родители дяди Славы и maman, соответственно. Я приехал, а через пару дней дядя Слава уехал. Тогда он сунул мне в качестве презента червонец — 10 рублей. На этом наше общение в тот раз и закончилось.

Когда я привел себя в порядок, maman и дядя Слава уже сидели на кухне и завтракали. Maman рассказывала ему про все наши приключения, а дядя Слава только хмурился и молчал. Я присел за стол. Дядька молча пододвинул мне тарелку с двумя сосисками, красную бутылочку кетчупа.

— Ешь!

Maman рассказывала. Я ел. Дядя Слава хмурился. Когда она закончила, дядька встал, ухватил меня за голову, взъерошил волосы, разглядывая шрам.

— М-да, — протянул он. — Реально тебя приложило. Ну, судя по твоему виду, всё обошлось.

Он повернулся к плите, снял с нее чайник, разлил кипяток по бокалам. Достал из холодильника треугольный пакет с молоком.

— Кофе с молоком будете? Сахар, ложки — вот!

Он снова сел за стол, задумался:

— Странно это всё. Вот не понимаю, что, никто этим цыганам у вас рыло начистить не может? Мужиков у вас в Химике не осталось?

— Мужики остались, — ответила maman. — Собирались несколько раз. Ходили на разборки с ними. Чистили, как ты говоришь, рыло. А потом цыгане заявление в милицию. Два раза подряд мужиков судили. Первый раз все отделались условными сроками. А на второй раз двоих реально посадили. Одного на три года, другого на четыре с половиной. Тогда их барону челюсть и какому-то цыганенку ключицу сломали. После этого мужики не связываются. Там ведь как? Участковый от цыган заявления принимает, а вот если кто-то на них пишет, то он их «под сукно».

— Мафия! — поддакнул я.

— Цыгане какие? — поинтересовался дядя Слава. — Христиане или мусульмане?

— Вроде «оглы», — пожал плечами я. — И без нательных крестов, это точно! У них мешочки на шее висят вместо крестов.

— Это мусульмане, — задумчиво сказал дядя Слава. — Честно говоря, Нин, я вот не понимаю, как я могу тебе помочь. Вот, честно, Нин…

Maman внимательно, глаза в глаза посмотрела на дядю Славу и сказала:

— Слав, ты мне должен…

Дядя Слава пожал плечами:

— Да я уж понял, Нин! Ну… — он снова пожал плечами, — думаю! Вот думаю, и никак не придумаю!

Из maman словно вынули какой-то стержень. Плечи у нее опустились, она положила локти на стол, уперлась лицом в ладони. Плечи тихонько затряслись. Похоже, maman беззвучно заплакала.

— Ладно, Нинуль! — дядя Слава встал из-за стола. — Мне на службу пора. Ключи я вам оставляю. Приду вечером после семи. Ждите меня. Хотите, погуляйте по Москве. В музей там, зоопарк. Мавзолей, на Красную площадь, в конце концов, Тоху своди!

Maman подняла заплаканное лицо, с надеждой посмотрела на брата.

— Придумаю что-нибудь! — махнул рукой дядя Слава. — Обязательно придумаю. В общем, ждите.

— Ленка после десяти придёт! — сообщил он из комнаты. — Она в ночную смену сегодня была.

— Тоха! — позвал он меня. Я зашел в комнату. Квартира у дяди Славы была большая. Двухкомнатная и большая. Комната-спальня, где он переодевался, раза в полтора была больше нашей.

— Возьми! — он стоял уже в зеленых форменных брюках с узкими красными лампасинами и оливковой военной рубашке и застегивал сзади на шее галстук. Он пошарил в кармане брюк, достал несколько смятых купюр. Протянул мне одну.

— Конфет там купишь! — он криво хмыкнул. — Или пива. На свой вкус, короче. Вон, какой вымахал.

Ростом я ему почти не уступал.

— Спасибо, — я взял фиолетовую купюру в 25 рублей. «Четвертной». Для меня это было очень роскошно. Мне даже на день рождения столько денег не собирали. Максимум 10 рублей. А тут — 25.

— А Сашка где? — поинтересовался я. У дяди Славы был сын Александр, на два года младше меня. С ним мы в деревне вместе отдыхали почти каждый год.

— В пионерлагерь я его отправил на три недели! — ответил дядька. Он уже оделся — накинул китель с погонами полковника и петлицами с эмблемами войск связи. Уж звания и рода войск я знал на отлично. НВП (начальная военная подготовка) у нас в школе вёл бывший подполковник. А у меня по этому предмету всегда «пятёрка» была.