Наследник чародея. Школяр. Книга первая

— Урод! — поддержал меня Мишка. Он встал справа от меня, сжимая кулаки и изображая нечто вроде боксерской стойки, предупреждая возможную атаку со стороны демьяновых дружков. Те проявили благоразумие и вмешиваться не собирались.

Я пнул Демьяна по ребрам еще раз и отпустил его руку. Юрец вдруг с шумом выпустил газы, испортив воздух, ухватился обоими руками за пах и скорчился в позе эмбриона.

Я поймал вдруг себя на мысли, что сейчас мой организм словил то же самое ощущение, что и при визите участкового. Точнее, во время его ухода. Как будто моё тело покинуло какое-то то ли напряжение. Как будто по рукам в направление Демьяна прошла какая-то волна. И на секунду возникло чувство непонятного облегчения.

Я сделал шаг назад, едва не сбив с ног поднимающегося Андрюху.

— Ты что, Юрок? — сморщив нос, поинтересовался его брат Николай. — Обосрался, что ли?

— Фу! — подал голос кто-то из дружков Демьяна. — Это зашквар, пацаны!

Мы отошли подальше, задерживая дыхание и демонстративно зажимая носы. Уж больно сильно испортил атмосферу Юрок. Он внезапно вдруг вскочил, одной рукой держась за пах, другой за задницу, и рванулся куда-то в темноту. Его дружки потоптались на месте, Колян взглянул на меня (а мой рот помимо моей воли распирала улыбка), хотел что-то сказать, но потом махнул рукой. И они ушли, причем совсем в другую сторону, чем их теперь уже бывший авторитет.

— Пошли, кровянку замоем, — предложил Мишка.

Мы развернулись и побрели к центральному входу в клуб. Андрюха задрал голову, пытаясь унять текущую из носа кровь, зажал пальцами ноздри.

На наше счастье закрыть клуб еще не успели. В вестибюле одиноко горел светильник дежурного освещения.

Мы прошли в мужской туалет. В общем зале, где размещались писсуары с унитазами, курили и о чём-то разговаривали два молодых незнакомых парня. На подоконнике стояла полупустая бутылка портвейна. Увидев нас, они замолчали.

Мы остались в умывальной, где находились три железные раковины с потрескавшейся от времени белой краской и единственным целым зеркалом.

Андрей низко склонился над раковиной, включил воду, подставляя нос под холодную струю. Я и Мишка встали рядом по бокам. Кровь вроде бы остановилась. Андрей умылся, посмотрел в зеркало, присвистнул и с чувством выругался. Кроме разбитого, распухшего носа у него на левой скуле наливался чернотой большой кровоподтек — куда пришелся основной боковой удар кулака Демьяна-старшего.

— Сходили кино посмотреть! Теперь меня родаки месяц из дома не выпустят!

В полусумраке клубного мужского сортира зреющий фингал выглядел совсем уж страшно. Андрей крутанул головой, плеснул в лицо водой еще. Я прищурился, разглядывая скулу. Кровоподтек окружала едва заметная красноватая дымка. Дымка! Я сразу же подумал о схожести ситуации с тогдашней головной болью. Там ведь тоже была дымка. Только другого цвета.

— Замри! — приказал я, протягивая руку к лицу одноклассника. Ладонь сразу то ли укололо, то ли обожгло тысячью иголочек. Я отдернул руку, сунул её под струю воды, чтобы остудить. Стряхнул воду, вытер кисть об штаны. Снова поднес руку к лицу. Невидимые иголки снова впились в ладонь.

— Фигасе, — хмыкнул Андрюха. — Уже и не болит почти…

Я снова погрузил руку в струю, смывая неприятные ощущения.

— Глянь! — заинтересовался один из курильщиков, отставляя уже пустую винную бутылку на пол возле кабинки. — Что пацаны творят!

Мишка потянул меня и Андрея за рукава:

— Пошли, пошли!

На выходе из клуба он бросил:

— Бежим!

Мы с Андреем рванули за ним в темноту стадионного парка. Пробежав между деревьев метров пятьдесят Мишка остановился.

— Ты куда намылился? — отдышавшись спросил Андрей.

— Ты видел, как на нас эти смотрели, которые портвешком разминались? — хихикнул Мишка. — Да у них глаза по полтиннику были. А один чуть сигаретой не подавился!

Он повернулся ко мне:

— Ну, ты, Тоха, даёшь! Прям реально Хоттабыч какой-то! Кстати, — Мишка обратился к Андрею. — Фингал-то у тебя рассосался!

— Да я видел, — отозвался Андрей, еще раз пощупав рукой щеку. — Заценил уже!

— Мужики, — подал голос я. — Только, плиз, об этом никому, ладно? А то у меня предчувствие какое-то нехорошее. Ну его нафиг! Чем меньше народу знает, тем оно лучше и безопаснее.

— Меня терзают смутные сомнения… — передразнил Мишка.

— Да не вопрос, — сказал Андрей. — Ладно, погнали домой.

Домой мы пошли другим путем, почти по молодому Ленину с одноименной картины Белоусова. Не мимо центрального входа в клуб, где тусовалась всякая пьяная гопота, а через калитку напротив нашей школы. Лишних 15 минут, зато без всяких приключений и нежелательных встреч. На улицах поселка, кстати, было как-то непривычно пустынно. Вообще никого: ни влюбленных парочек, ни заблудившихся алкашей.

У подъезда мишкиного дома мы остановились. Мишка достал мятую пачку болгарских «Родопи», протянул мне. Я отрицательно качнул головой:

— Не хочется… — поймав себя на мысли, что раньше я ведь покуривал. Не часто, но иногда, исключительно за компанию с Мишкой. Сейчас же дышать табачным дымом не было никакого желания.