Наследник чёрного престола (СИ)

Шесть фигур тут же вытянулись по вертикали, словно перетекли из одного положения в другое без малейших усилий. И опять с каким-то ожиданием. Николай набрал побольше воздуха — а точнее, побольше пафоса — и начал выдавать несусветное, входя в роль главного героя какого-то не самого умного фильма:

— Дорогие шорсир! Вы верой и правдой служили отечеству, то есть моему отцу, а теперь послужите и мне. Я доверяюсь вам полностью и надеюсь, что вы обо мне позаботитесь! Я есмь Тьма. Я есмь гарант мира во всех мирах. Я есмь… обещаю выдать вам премию, если доживу до конца следующей недели.

Шорсир коротко переглянулись и снова промолчали.

— В общем, готовимся к коронации? — прозвучало вопросом, адресованным Ноэ. Тот с удовольствием кивнул.

И нового лорда начали бесцеремонно раздевать в шестнадцать рук. Он не успевал отбиваться, а когда начал успевать — уже остался в одних трусах. И тут же его принялись наряжать: какие-то портки, рубаха, жилет из шелка, сверху жилет из парчи, сверху еще какая-то штуковина, названия которой Николай не знал, но она очень красиво развевалась при каждом шаге. Вся одежда в черном цвете, только последняя хламида расшита серебряными черепами. В итоге даже стоять было тяжело. Николай запыхался, пока шел к огромному зеркалу в комнате для омовений.

— Симпатично, — недовольно буркнул он. — Снарядили как Деда Мороза в последний путь. Надо было на барахолке закупиться перед отъездом. Надеюсь, мне не придется во всем этом шмоте ходить постоянно? Тут килограммов двадцать.

— Нет, конечно, — ответил хоасси из-за спины. — После коронации вы можете ходить хоть голым — никто и слова не посмеет сказать. Я ухожу, соберу в тронном зале весь двор. Вы с шорсир явитесь через полчаса.

Следующие тридцать минут Николаю показались полновесным рабочим днем. Шорсир отошли к окнам и двери и молчали как профессиональные партизаны, а Коля не мог придумать, о чем их спрашивать. И с Триной дружески болтать не осмелился, не знал, как это будет воспринято.

Наконец-то одна распахнула дверь и склонилась:

— Пора, господин.

Трое шли впереди, две — по обе стороны, Вторая с Триной замыкали процессию, которую хоасси назвал недостаточно праздничной, а Николай воспринимал гротескно торжественной. И все сильнее ощущал себя не в своей тарелке, минуя коридоры и пролеты, слыша вдали нарастающий шум. Его недолгая изоляция от местного люда закончилась.

Тронный зал приближался, и там явно хоасси собрал толпу, когда только успел? Кто-то еще спешил из других коридоров, прямо на бегу низко кланяясь и юркая дальше, чтобы успеть сделать вид, что явились вовремя. Николаю было не по себе, хотелось хоть каких-то советов или информации о том, что его ждет. А если ему снова придется городить какие-то торжественные речи, то о чем примерно говорить? Потому он махнул рукой шорсир, чтобы шли дальше, а сам сдал назад к Трине. Строй сбился. Он кивнул в сторону, мол, отойдем на пару минут, обсудим.

И как раз в тот момент, когда шагнул от шорсир в сторону, кто-то пролетел рядом, направляясь в зал, едва задев край тяжелой мантии. Бедняга тут же был перехвачен шорсир и распластан на полу, корчась от боли в неестественно вывернутых конечностях.

— Что с ним сделать, мой лорд? — спросила Вторая.

— Четвертовать, — шепотом, но с явным нажимом подсказала Трина.

Николай посмотрел на лицо недостойного мерзавца, осмелившегося обдать его подол легким ветерком — нарядно одетый мужчина лет тридцати на вид. Он выглядел таким перепуганным, словно расслышал слова Трины. И каким-то совсем не злодейским — вот возьми любого прохожего с городской улицы, наряди в черную парчу, он же злом от этого выглядеть не станет. Останется точно тем же бухгалтером или менеджером торгового зала, просто в нелепой одежде. Да и преступление его, мягко говоря, яйца выеденного не стоит.

— А пусть он… — Николай придал лицу наистрожайшее выражение. — Прямо сейчас пойдет в тронный зал и встанет в последнем ряду. Пусть ему будет плохо видно коронацию черного лорда! И пусть дети его и внуки его вспоминают об этом инциденте с презрением! Отпустите его, шорсир, а то кто-нибудь самое худшее место в зрительном зале займет вместо него.

До сих пор он считал шорсир самыми уравновешенными существами во всех мирах, потому удивился, как одинаково они все на него вылупились. И еще больше сама жертва. Шорсир после промедления все же выпустили его, но мужчина так и остался лежать на полу. А после и вовсе запричитал:

— Я так виноват перед вами!

— Я понял, понял, — Коля неуклюже переступил с ноги на ногу. — Ты долго еще будешь валяться на моем пути?

Того подбросило вверх, но опустило почему-то на колени и лбом опять в мантию.

— Я снова разозлил вас, мой лорд! Недостойный, недостойный! Позвольте мне понести наказание и все же продолжить жить!

— Так я уже…

Но тот от отчаянья не слышал, он орал все громче, своим криком привлекая зрителей.

— Не губите, великий и мудрейший! Не губите! Сто ударов плетьми заставят меня навсегда запомнить этот урок!