Наследник для бандита

Малыш отключил звонок, а я заметила, что Арес как-то помрачнел. Через десять минут мы подъехали к территории аэропорта, и я увидела как из-за ворот выезжал тот самый микроавтобус. Я тут же выбралась на улицу, Арес дернулся за мной. Я уже видела номера машины, как вдруг на моих глазах та взорвалась. Я моргнула пару раз, не веря своим глазам, и дернулась туда, к Димке, но кто-то удержал меня.

— НЕЕЕЕЕЕТ!!!!! — закричала я отбиваясь от кого-то. — Дима!..

Укол в шею я почти не почувствовала, как и то, что сознание заволокла тьма…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- 41 -

Первое, что я увидела — знакомый потолок. Это была комната Олега. Вторым пришло осознание того, что автобус на моих глазах взорвался. Я резко дернулась, но меня тут же удержали.

— Тише, Маша. — Волков, ну конечно…

Перевела на него взгляд.

— Где Дима? — спросила онемевшими губами. Но тот молчал. И это убивало сильнее любых слов. — Где он?!

— Мне жаль…

Слезы. Они душили, мешая дышать. И боль. Бескрайняя, бесконечная боль! Меня накрыло. Олег, кажется, пытался меня успокоить, но я брыкалась, орала, что это он виноват! Обвиняла во всем его!

Потому что знала — это из-за него. Из-за него меня чуть не похитили. Из-за него погиб мой брат!

Брат, которого я не видела так долго, у которого была вся жизнь впереди.

— Убирайся! Ненавижу! Ненавижу тебя! — кричала я, царапаясь и вырываясь из стальных объятий.

— Маша! Подумай о ребенке! — встряхнул тот меня.

— Пошел к черту, Волков! Чтобы ты сдох в помойной яме! Это все из-за тебя! Из-за тебя!

— Маша!

— Ты обещал! Ты обещал, что все будет хорошо!!!!

Очередной укол, и сознание снова померкло.

Новое пробуждение далось мне проще. В груди была огромная дыра. Я чувствовала себя последней сукой, которая наслаждалась жизнь, тогда как дни моего братика были сочтены. Какая-то горничная приходила и помогала мне умыться, кажется даже кормила. Я не запоминала.

Олег пришел позже.

— Сегодня похороны. Я взял на себя выбрать все самое лучше…

— Пошел к черту, — бесцветным голосом ответила я, глядя в окно.

— Даже не почтишь память брата?

Закрыла глаза, мысленно проклиная это чудовище. Какой я была дурой, когда поверила ему. Поверила я, а заплатил Дима… Но как бы я ни ненавидела Олега, не прийти на похороны брата не могла. Даже если их организовала не я.

Ощущение было, что внутри выскребли все — от и до. Единственная светлая мысль, что не давала мне просто выйти в окно вслед за братом — ребенок. Лишь потому я не сопротивлялась, когда мне ставили какие-то капельницы, кормили с ложечки.

Мне даже наряд по случаю приготовили — темное платье и плащ.

Заботливый, мать его, Волков…

В машине он не разговаривал со мной. Даже не пытался привлечь внимание или высказать сожаление. Оно мне нахрен не сдалось, но это бездушие… Я все сильнее ненавидела его и все больше желала ему того же — смерти!

Сами похороны прошли как в тумане. Я смотрела на гроб и не верила. Не верила, что там было то, что осталось от моего мальчишки… Моего светлого мальчика.

Матери ожидаемо не было. Да и было плевать.

Мне вообще было на все плевать. После были поминки. Но я сидела в стороне, глядела в окно и каждого, кто пытался подойти, посылала нахер. Вот прямо так.

Я видела как меня сверлил тяжелым взглядом Олег, как маячил на периферии Арес. Но было на-пле-вать.

Пусть все подохнут. Сгорят в этих своих разборках!

Как я корила себя за то, что не попыталась сбежать, что доверилась, повелась на красивые слова, что нас защитят. Хотелось выть. И когда стало невмоготу, наплевала на все приличия и подошла к Марку.

— Отвези меня домой.

Тот скользнул взглядом мне за спину. Конечно, куда без разрешения хозяина. Но, судя по всему, тот дал добро.

По привычке пришла в спальню Олега. Даже не поняла этого сразу. Просто завалилась в постель и прорыдала до самого вечера.

Пока не пришел он. Тот, кому я желала всего самого худшего!

— Как ты себя чувствуешь?

— Пошел вон.

— Это вообще-то моя спальня.

Подняла на него взгляд и, криво ухмыльнувшись, сползла с постели. А затем побрела в ту комнату, где были мои вещи. Я готова была драться, вырываться, но меня никто не остановил.

В груди было пусто. Мыслей — никаких. Только тупая боль. И воспоминания. И чем больше я вспоминала, тем больше рыдала. Беззвучно, тихо, в подушку.

Кажется, уснула только под утро. Но выспаться мне не дали — пришел хозяин дома.

Мрачный, пугающий, холодный…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- 42 -

Он запер за собой дверь на ключ и, встав напротив, нагло заявил:

— Нам надо поговорить.

Я так злилась на его — за то, что так спокоен, что не страдает, что это он виноват…

Но даже не пошевелилась, продолжая смотреть сквозь него. В этом доме ничего не зависело от меня.

Ничего.

— Я задам вопрос, и ты должна ответить мне честно, Маша.

От его тона пробрал мороз по коже, что уж говорить о взгляде. Я молча ждала — знала, что все равно получит свое.

— На что ты готова, чтобы твой брат не погиб в той аварии?