Наследник для чужого мужа

— Она не может тебя заставить, — сказал Юра. — Точнее, может — кому я вру?!. Но ты не должна ей этого позволить, слышишь, ёжик?

Ёжик… Так меня раньше Юлька называла, и порой у неё это до сих пор проскальзывает.

— Ты хочешь ребёнка? — мой голос охрип, каждое слово просто мучительно.

Он улыбнулся. Надо сохранить его в памяти таким. Усталым, озабоченным, с этой чуть грустной и одновременно ироничной улыбкой. Волосы чуть отрасли, наверное, не успевает заскочить в парикмахерскую. Идеально белая рубашка, галстук, дорогой костюм… Всё это мишура — я понимаю, но не смею скользнуть взглядом к его лицу, вот и разглядываю галстук.

— Хочу, — наконец, раздался после долгого молчания его голос. — Мне тридцать четыре года. Можно сказать, созрел… Но не такой ценой, понимаешь? Я помню тебя, когда поехал за тобой в роддом. Все с кульками в руках, шарики ленточки, а у тебя в глазах пустота. Нет, мы не имеем права отнять у тебя ребёнка. Если ты решишься рожать снова, то только для себя…

Я осмелела и подняла взгляд. Глаза у Юрки сине-зелёные. В зависимости от освещения. Мне всегда казалось, что в них плещется море, глубокое, бескрайнее. Ресницы пушистые девчачьи, резкие черты лица. О да, он красив, муж моей сестры.

Наверное, в тот момент я и поняла, что рожу этого ребёнка. Не для моей сестры, для которых мнение чужих людей было более ценно, чем чувства младшей сестры. Я рожу ребёнка, чтобы Юрка был счастлив. Пусть это счастье будет рядом с Юлей. С этим же я тоже смирилась, правда? Юлька будет хорошей мамой, я не сомневаюсь. А Юрка — лучшим в мире папой.

— Пока, — сказал он. — Извини, что я так редко заезжаю.

Все нормально. Он же Юлина игрушка, а она своего из рук не выпускает, наша маленькая леди.

— Пока, — эхом отозвалась я.

И на негнущихся ногах по асфальту, который норовил расплыться перед глазами. Интересно, он сразу уехал, или ещё сидит в автомобиле, смотрит мне вслед и думает о своей маленькой жене, о том, как сделать её ещё счастливее? Дошла и обернулась — автомобиля не было.

— Господи, какая же я дура! — восхитилась я.

Работа у меня невероятно скучная, такая же, как и моя жизнь. В основном я отвечала на телефонные звонки, порой звонила сама, не стесняясь надоедать, коли того требовали мои работодатели. Часто просто читала, маскируясь под активную рабочую деятельность, и весьма в этом преуспевала. Но сегодня все было иначе, и даже читать не получалось. Казалось, все коллеги смотрят на меня подозрительно, словно у меня на лбу огромными буквами написано — ДУРА. Именно дурой я себя и чувствовала. Но понимала — решилась. Юлька заразила меня своим сумасшествием. Я рожу этого ребёнка, пусть это даже меня убьёт. В конце концов, каждый человек должен сделать что-то хорошее в своей жизни. Я бы подарила Юрке всю себя, но я ему не нужна. Поэтому я просто рожу ему ребёнка.

В обеденный перерыв я не пошла в столовую — все равно не сумела бы проглотить и кусочка. В здании было пусто, только гулкое эхо моих шагов. Я прошла до конца коридора, уселась на подоконник рядышком с чахлым растением в горшке. Его я жалела, поливала и порой даже подкармливала удобрениями. Он такой же несуразный и ненужный, как я. Помедлила. Достала телефон. Пальцы чуть дрожали. Господи, что я делаю? Но раздумывать — только мучить себя.

— Ты ещё можешь передумать, — сказала сама себе. И потом себе же: — Но ты же не передумаешь…

Я с трудом нашла номер сестры — мы и правда общались с ней очень редко, поэтому он был в самом конце записной книжки телефона. Набрала. Юля взяла трубку сразу, словно ждала звонка.

— Да?

И тишина по обе стороны. Она ждёт, возможно, даже не дышит. Тишина, кажется, тягучей, словно варёная сгущёнка из детства, в которой ложка стояла. Только никакой сладости этот разговор не обещал.

— Юль, я согласна. Я рожу вам ребёнка.

Вам, не тебе. Интересно, заметила ли она эту оговорку? Если да, то постаралась не обращать на неё внимания. Снова зазвенела тишина.

— Спасибо, Влада.

Глава 2. Юра

Иногда я вдруг задумывался о том, люблю ли её. Эта мысль пугала. Я любил её… четырнадцать лет. Это я вам скажу, срок. Теперь, когда это время пролетело, казалось в миг я оглядывался назад и пугался мрачной мощи цифр. Мне тридцать четыре года. Четырнадцать лет из них я люблю Юлю. Просто люблю и все. Задумываться над этим не стоит.

Она расчесывала волосы. Это целый ритуал. Бережно сушила их без использования фена, потом брызгала на них жутко сладкой штукой — я от неё чихал. Затем расчесывала мягкой щёткой сидя перед зеркалом. Обнаженной. Светлые волосы струились по спине, лицо сосредоточенное, движения размеренные, а я… думаю, люблю ли её.

— Влада родит ребёнка, — будничным тоном сообщила она. — Нам.