Наследник для чужого мужа

— Мы решили, что не будем видеться две недели.

Две недели… Юлька недавно норовила проводить у Влады каждый свободный час. Потом с нетерпением ожидала своего дня — ей казалось, она будет ближе к малышу, если он будет развиваться на её глазах. А теперь эти две недели. Наверняка, что-то стряслось, но допытываться у Юли дохлый номер.

— Я отвезу витамины.

— Слушай, не стоит… Пожалуйста, останься со мной.

В глазах страх. Я в недоумении, какого хрена вообще происходит? Что за детские игры? Юлька готова открыто признать то, что я ей нужен, только бы выпускать к Владе. Я поневоле начал волноваться, все ли там хорошо? Но если бы проблемы были с беременностью Юля бы уже весь город на уши поставила… Наверняка снова грызлись из-за щенка и личного пространства.

— Это ребячество, — как можно мягче говорю я. — Ты же старше, ты должна быть мудрее.

— Совсем неважно, кто старше…Я не могу нести за кого-то ответственность просто потому, что родилась раньше.

Вспыхнула и погасла злость в её глазах. Помидоры отправились в мусор, ибо теперь и мыслей не было приготовить из них салат. Юлька улыбалась, через силу, но улыбалась. Мало того, обняла меня, сзади уткнувшись лицом в спину. Раньше её прикосновения дарили мне покой, а теперь такими редкими стали, что скорее вызывают удивление. И как-то… непонятно, как оно все так стало.

— Останься со мной, — снова просит она.

От её улыбки просыпается вдруг где-то в глубине нежность. Раньше ведь… раньше все иначе было. Я уступил и остался дома. Мы все же приготовили салат, я мясо пожарил… вино пили, сухое, такое сухое, что вязало на языке. Такой же привкус оставляли и наши объятия, наши поцелуи. Занимаюсь сексом, и кажется роль в пьесе играю, причём слов не зная. Все реплики — невпопад. И ночью лежу, уснуть не могу. Юлька против обыкновения наконец сопит спокойно.

Следующим утром, едва я проснулся, первым делом увидел злосчастную коробку. Стояла себе на столе, смотрела на меня обвиняюще. Юльки уже не было, я привычно встал позже. Не знаю, что они с Владой снова не поделили, если честно и узнавать то страшно. Коробку я не взял, но у Владе поехал. Привык уже, что она открывает сразу, но сейчас заминка.

— Юр, — голос из-за двери. — Ты точно один?

— Точно.

Открыла, выглянула в образовавшуюся щель. Потом выглянула в подъезд. Мать его, какие тут страсти! Стоило мне войти, сразу дверь запела на все замки и потом только успокоилась.

— Юля в курсе, что ты приехал?

— Нет.

— Вот и отлично.

И улыбнулась облегчённо. Из комнаты выкатился изрядно округлившийся щенок и азартно, с удовольствием меня облаял. Даже зубы ощерившись показал.

— Ботинки в шкаф убери, — вздохнула Влада. — Грызёт.

Посмотрел на щенка — казалось, он уже смотрел на мою обувь с вожделением. Ботинки я убрал. Прошёл в комнату, а там все провода вдоль стен на криво вбитых гвоздях, на полу ни одного лифчика, вообще ничего.

— Все радости материнства, — поделилась Влада входя за мной. — Всё в рот… сейчас вот к горшку приучаемся, то есть, на улицу.

— И как?

— С переменным успехом.

Влада нисколько не поправилась. Даже похудела. Живот плоский совсем, а ведь внутри него — мой ребёнок, уму не постижимо. При этой мысли привычное уже волнение. Разглядываю Владу, ищу изменения, не нахожу — разве только взгляд испуганный, уставший.

— Что у вас с Юлей? — решил не тянуть резину я.

Не уверен, что хочу слышать ответ, но выхода нет. С прошлыми нашими суррогатными мамами было гораздо легче. Во-первых, недолго, хотя уж это не плюс. Все решалось за десять пятнадцать дней, дальше — отрицательный анализ на ХГЧ. Во-вторых поведение Юли строго оговаривалось, лезть в жизнь чужого человека она не имела права. А вот во Владкину…

— Ничего, — ответила Влада. Но перед ответом задержка в несколько секунд, о многом говорящая. — Просто чрезмерная опека. Теперь её не будет, не должно быть.

— Вам обеим сложно. Мне… не стоило соглашаться, я уже сотни раз себя проклял. Я постараюсь её сдерживать. У меня отпуск скоро, увезу её… Она отказывается тебя понять, свое горе затмило ей глаза. Но ты Влад… попытайся. Не нужно с ней сближаться. Просто выноси ребёнка, чтобы удовлетворить её жажду материнства. В конце концов если кто и виноват во всём этом, то я. Дважды. Сначала сел за руль смертельно усталым… А потом позволил ей меня уговорить.

Владка кулаки сжала, я это отметил. И рот открыла, а потом… закрыла. Что бы она не собиралась сказать, решила оставить это при себе.

— Я делаю все, что могу. Всё, даже больше… Но ты не представляешь, как сложно. И с Юлей, и с беременностью… И дело не в том, что я чрезмерно привязываюсь к ребёнку, он пока слишком абстрактен. Просто с Юлей тяжело.