Наследник для предателя (СИ)

Она отдает матери какой-то тюк с вещами и молча направляется к машине. Садится на заднее сиденье и прижимает пацана к себе. Он трет глаза, когда я запускаю двигатель и отъезжаю с парковки. Вика вынимает из детской сумки бутылку с молоком и поит его. По салону разносятся характерные звуки – пацан пьет. А меня что-то невидимое в дугу скручивает. Бедные, но гордые, жалкие, беспомощные… Так меня ненавидела, что скрыла рождение сына? Настолько, что готова растить парня вот так – в нечеловеческих условиях? У ее отца давно проблемы. Допросы, расследования, конфискация имущества и блокировка счетов. Я об этом тоже сегодня узнал. И все равно она молчала… Попросила дать ей хоть какую-то работу. А могла получить многое… По праву. Потребовать могла.

Подъезжаем к родительскому дому через двадцать минут. Середина дня – дороги свободные. Я выхожу из машины и распахиваю заднюю пассажирскую дверь, встречаясь с ее взглядом. За время пути я так и не решился спросить – мой ли Егор сын? Потому что, блядь, это так стремно… Сейчас спрашивать, когда пацану почти два года. А раньше я не знал ничего… Не пытался узнать о ней. Выбросил из головы, пытаясь забыться в работе и новых отношениях. А вчера словно чеку из меня вытащили…

– А зачем сюда? Кирилл, пожалуйста... – медлит возле калитки Вика. – Я ничего не требую. Мне ничего не нужно. Я сейчас уйду, и вы никогда больше обо мне не услышите… Не потревожу вас. Знал бы ты, как я пожалела, что вчера к тебе пришла? Дура… Дура набитая просто, я…

– Раньше почему не приходила? – сухо спрашиваю я.

Об отцовстве не уточняю – этот факт само собой разумеющийся.

– Потому что… Мы тебе не нужны. Мы в прошлом. Расстались и…

– И ты посчитала, что можешь решить за меня? Идем, Вика.

Выхватываю детскую сумку из ее рук и открываю калитку. Пропускаю Вику, наблюдая, как она понуро бредет к дверям. Все время держит пацана на руках, хотя он умеет ходить… А он, между прочим, крупный и упитанный.

– Родители! Мы пришли, – сообщаю я, когда мы оказываемся в прихожей.

Из гостиной тотчас выбегает мама. Не глядя на Вику, сверлит Егора взглядом. Вижу, что хочет броситься и забрать у нее ребенка, но сдерживает себя. Зверинец какой-то, ей-богу…

– Здравствуйте, Вика. Проходите. Давайте я подержу мальчика, вы разуйтесь. Куртку можно вон туда повесить, – мягко произносит отец. Сама сдержанность, деликатность и почтение. Ему всегда удавалось держать себя в руках, но сейчас, перед «голью перекатной», как он называет людей, хоть чем-то отличающихся от него, он проявляет недюжинное терпение. Просто неземное.

Вика не отдает Егора. Спускает его с рук и снимает пацану кроссовки. Куртку, тонкую трикотажную шапочку. Тот опасливо смотрит на незнакомых ему людей, и прижимается к коленям матери. Такой взъерошенный, смешной. С круглыми щеками и ямочкой на подбородке. Та-ак… Она же по наследству передается? У меня есть такая…

Задыхаюсь просто. С трудом понимаю, что сейчас должен делать? Как мы будем жить дальше? Как разделять обязанности по воспитанию Егора?

– Проходите, Вика. Вы бледная. Как вы себя чувствуете? – спрашивает отец.

– Я… Сегодня у меня не было времени об этом подумать. Но… Спасибо за беспокойство.

Домработница Римма крутится вокруг накрытого стола. Мама даже сервиз удосужилась достать – тот, что использует для именитых гостей.

Вика садится, а Егор тотчас тянется к печенью, лежащему на блюдце.

– Мальчик… То есть Егор сытый? – спрашивает мама.

Какие-то потерянные сидят… Как будто постаревшие. И глаз не сводят с мальчишки.

– Да, мой сын правильно питается. Мы с мамой готовим ему все свежее, – словно оправдывается Вика. – Скажите, для чего вы меня позвали? Хотя нет, погодите… Я сначала скажу… Мне ничего не нужно. Я пожалела, что обратилась за помощью к Кириллу. Это было ошибкой, это…

Она снова заводит свою песню, но отец прерывает поток ее ненужных слов:

– Вика, Егор наш внук?

Молчит. Опускает голову. Нюхает макушку сына и кормит его печеньем.

– Вика, давайте я опишу ситуацию. Кирилл – наш единственный сын. Он тяжело переболел паротитом во взрослом возрасте, ему поставили неутешительный диагноз – бесплодие… У него не может быть детей, понимаете?

– Д-да… Но мне он ничего не сказал об этом. Я не знала.

– Егор – наш внук? Не лишайте нас с Тоней возможности помогать вам. Он ведь, он…

Папа теряется. Его напускное спокойствие лопается. Еще и Вика молчит… Продолжает упрямиться.

– Вика, Егор мой сын? – спрашиваю в лоб я.

– Твой, Кирилл.

– Тогда как же это случилось? – всплескивает руками мама. – Игорь, надо Кирюшу обследовать. Что нам теперь делать? Как вы предлагаете жить дальше?

– У Кирилла потрясающая невеста, – мечтательно произносит Вика. – И я не посмею лезть в его отношения, навязывая заботу о сыне. Мы ведь как-то справлялись раньше, а теперь…

– Вот именно, что как-то, – вздыхает отец. – Нет, так дело не пойдет. Я настаиваю на браке между вами.

– Что? Не заставляйте меня идти на это, – взмаливается Вика.

Егор, к моему удивлению, слезает с ее рук и уходит из кухни. Мама тихонько просит Римму присмотреть за ним.