Наследник для жестокого

— Придержи язык, — встала я из-за стола. — Я будущая супруга вашего хозяина. А бывшие подстилки Горского меня мало волнуют. Вы все останетесь лишь в летах… И кстати, я обязательно ему пожалуюсь, как ты со мной говоришь и что ты ко мне вяжешься. Он тебя уволит, маленькая шлюшка.

Не успела и понять, что произошло. Полина — и откуда только взялись силы и сноровка? — опрокинула меня на стол, и через мгновение на меня уже смотрело острие ножа. Я попыталась ее перебороть, но она оказалась сильнее. Господи, эта дура меня убьёт… Зачем я только ей всё это наговорила!

— А он меня уже уволил, — приблизила она свое злое лицо с безумным взглядом к моему. — Мне нечего терять.

— Мамочка! — зажмурилась я, когда увидела, как сверкнул нож в замахнувшейся руке Полины.

В следующую секунду ее отшвырнуло от меня. Каким-то чудом в столовой оказался Гор, и он успел перехватить нож в руке Полины. Он повалил ее на пол и приставил этот нож уже к ее горлу. Я в ужасе вжалась в стол, закрыв рот рукой, и мелко тряслась.

— Ты что, сука, творишь? — сказал он ей и слегка надавил клинком.

Полина запищала, а по ее шее потекла тонкая красная струйка крови.

Тут же нарисовалась охрана, и, переглядываясь друг с другом, парни кинулись к шефу.

— Никому не влезать! — гаркнул Горский, продолжая удерживать девушку на полу. — Где вы были, мрази?! На Ясмин было совершено покушение работником дома! Всех убью к чертям! А ты…

Он схватил ее за горло рукой, оторвав от пола.

— Сдохнешь первой. В подвал ее.

Глава 50

Полину увели ребята, которым тоже, судя по всему, предстоял еще нагоняй от Горского.

Я же осела на пол и сжалась в ком. Так страшно мне было только единожды — когда меня похитил Гор. Снова в памяти возникли звуки стрельбы и мужские крики, а перед глазами я все ещё видела острие, враждебно направленное на меня.

— Через час всем собраться в комнате охраны, — грозно приказал Горский и повернулся ко мне.

Он прошел по ковру и присел на корточки, взял меня за плечи.

— Ясмин, — горячие ладони сжали мои руки. — Всё позади. Ты слышишь?

По моим щекам неосознанно бежали слёзы. Кое-как я сфокусировала взгляд на нём.

— Меня чуть не убили, — ответила я. — Это страшно…

— Я знаю, — ответил он. — Знаешь, сколько раз я был на твоём месте? Ты сама видела, сколько разных шрамов на моём теле.

— Да, видела.

— Но ты жива. Всё позади, — поглаживал он меня, словно маленькую девочку.

В ответ я лишь всхлипывала.

— Когда-нибудь меня добьют. Из-за тебя. Ненавижу…

Закрыла глаза. Чтобы просто его не видеть. Да, я обещала быть благоразумной, но во всём виноват он сам. Мужские руки сжали меня сильнее. Как и всегда, Горский слишком остро реагирует на мои слова о нелюбви.

— Открой глаза.

Медленно покачала головой. Не хочу я тебя видеть, чёрт.

— Открой, — мягко, но ощутимо меня встряхнули.

Подчинилась и разомкнула веки. Впрочем, почти ничего не изменилось — из-за пелены слёз я всё равно видела его смутно. Зато чётко ощущала его грёбаную энергетику, которой он всегда подавляет. Которой он меня сломал. Как и обещал когда-то.

— Никто тебе не сделает плохо, слышишь меня? — сказал он, глядя в мои глаза. — Я никому не позволю тебя обижать. А Полина за это ответит.

— Только тебе можно, да? — уколола я Гора.

— Я никогда не стремился тебя обижать, — ответил он. — Все мои действия — лишь ответная реакция. Я — зеркало, Ясмин. Я отражаю то, что вижу.

— Не хочу говорить. Я хочу спать.

Нет сил вести беседы с ним. Нет сил смотреть на него. Чашу моего терпения сегодня переполнила огромная капля — Полина с ножом. Сколько ещё будет рядом бешеных женщин, которые готовы убить соперницу из любви к Горскому, и мужчин, которые мечтают ему отомстить? Как можно жить с ним спокойно, зная, что когда-нибудь и меня с сыном расстреляют недруги — точно так же, как когда-то его жену и малыша…

Горский не ответил. Поднял меня с ковра и, взяв на руки, понёс в спальню. Мне не хотелось быть на его руках. Мне не хотелось чувствовать его тепло, запах, не хотелось ощущать его касания. Но я молчала и терпела. Совсем скоро я превращусь в камень, но так даже лучше — ничего не испытывать: ни хорошего, ни плохого.

Возле кровати он поставил меня на ноги и принялся меня раздевать, потянув край свитера вверх.

— Не трогай, — убрала я его руки от себя и сделала шаг назад. — Я сама…

Всё сняла с себя кроме белья, впервые не обращая никакого внимания на то, что он смотрит на меня. Мне было плевать. Пусть смотрит. Пусть делает со мной всё что хочет. Ведь я не человек, а просто инструмент мести и инкубатор на ножках. Он меня купил, а значит, он — Хозяин, а Хозяину надо подчиняться. Так не больно. Физически.

— Выпей, — поднёс он стакан ко мне. — Успокоительное.

— Жаль, что не яд, — выхватила стакан из его рук и осушила. Сунула его обратно Горскому в руки.

В очередной раз он промолчал, но желваки ходили ходуном на его скулах, да даже без этого я прекрасно чувствовала его состояние — он злился.