Наследник древней силы #1 - Сын слуги

Девушки меня долгое время не замечали, поскольку я держался позади членов семьи. Но когда мы стояли на отпевании вокруг гроба, одна из них — та, которая вчера донимала меня расспросами — всё же обратила на меня внимание. Наши глаза встретились, и мне показалось, что девушка едва заметно улыбнулась, даже лицо её как будто оживилось. Она толкнула вторую и кивнула в мою сторону. Вторая посмотрела куда-то мимо меня и, ничего не ответив, снова уставилась на гроб с телом.

А в это время князь Эдуард Востряков молча лежал в гробу, закрыв глаза и не обращая внимания ни на монотонно-распевный бубнёж священника, ни на толпу родственников и знакомых, собравшихся, чтобы воздать ему последние почести. На лысоватой голове мёртвого князя виднелся длинный шрам — след от шашки.

После отпевания поехали на кладбище Востряковых, которое находилось рядом с загородным поместьем, а потом — в особняк. Господа отправились поминать усопшего, а я оказался свободен. Наконец можно было вздохнуть с облегчением. Ничего плохого на похоронах не случилось, никто не нас не напал, да и вряд ли кто-то решился бы напасть на такую толпу князей и бояр, так что моё присутствие являлось лишней предосторожностью.

Для слуг и дружинников, которые не были заняты в организации торжества, накрыли стол в доме слуг на первом этаже. Народу, правда, собралось мало: большинство всё-таки были заняты. Присутствовали садовники, несколько человек из технического персонала и полтора десятка дружинников. Многих я знал. Ну и мы с Ирой тоже решили посидеть со всеми. Ни мамы, ни брата, правда, не было.

Первое, что я сделал — снял надоевший галстук и навалился на жаркое под соусом, поскольку весь день ничего не ел и был жутко голоден.

Меня стали расспрашивать про войну и ранение. Разговаривать на эти темы не хотелось, но чтобы никого не обидеть, я всё же отвечал на вопросы — отвечал коротко и общо, не вдаваясь в подробности. Вскоре от меня отстали и переключились на другие темы, ну и как часто бывает, разговор зашёл о политике.

Стали спорить о том, участвует ли Иранская империя в волынском конфликте. Официально она, естественно, не участвовала, но ходили упорные слухи, что в зоне боевых действий наблюдались иранские военные и техника, но это не точно. Я, по крайней мере, не видел за всю зиму ничего такого.

Потом обсудили сдачу Бельска. Тут мнения тоже разделились. Одни полагали, что в военном командовании сидят предатели, другие придерживались официальной версии: якобы, на западной границе у нас оказалось недостаточно войск для столь широкомасштабной операции. Один из дружинников стал с авторитетным видом объяснять, что основные силы регулярной армии Союза сейчас сосредоточены в Предуралье на границе с Урало-Сибирской федерацией, и на Волынь народу не хватило. Отсюда и проблема.

Разговор плавно перешёл на ситуацию в Предуралье. Мелкие столкновения в этой области были не редкостью. УСФ и СРК с момента своего образования конфликтовали из-за приграничных территорий. Многие думали, что нынешний канцлер обязательно развяжет войну с сибиряками. Кто-то считал, что так им и надо, поскольку УСФ, якобы, пытается оттеснить нас с Урала и вообще они — нехорошие люди и надо показать им, где раки зимуют, а кто-то наоборот, полагал, что не следует допускать очередной войны, поскольку никому от этого лучше не станет.

— СРК и так слишком много воюет, — сказал садовник. — Сколько можно-то? Для чего Новгород к СРК присоединился? Чтобы за москвичей впрягаться в каждую их разборку?

— И не говорите, — согласилась пожилая служанка. — Не дай Боже ещё и с Сибирью воевать начнём. Большая будет война.

— Там может, Новгород выйдет из СРК, — ляпнул один из дружинников.

Но тут все остальные принялись доказывать, что этого не произойдёт, что Союзу уже более ста лет, у нас есть регулярная армия, космическая программа, государственная поддержка промышленности и никто не пойдёт на то, чтобы это всё сломать.

В какой-то момент мне стало скучно слушать эти разговоры. Я был на стороне противников войны, но какой смысл об этом спорить? Те, кто сейчас у руля, плевать хотели на моё мнение и мнение собравшейся здесь прислуги. Меня больше заботило другое.

Ира сидела рядом, и я нет-нет, да поглядывал на неё, думая о том, как здорово, если б мы не были братом и сестрой. Мне нравилась Ира и внешностью, и характером. В ней не чувствовались меркантильность и расчётливость, которые у девиц, приближённых к аристократическим семействам, проявляются довольно рано. Вращаясь среди слуг, я много наслушался историй о том, как простолюдинки пытаются захомутать отпрысков знатных семей, чтобы оказаться на положении «вторых» жён или хотя бы любовниц на полном содержании.

У Иры подобных стремлений я не замечал. Наоборот, она хотела получить образование и пойти работать в корпорацию. Ира считала, что должна приносить пользу роду и реализоваться в той области, которая ей интересна, то есть в программировании. Об остальном почти не думала.