Наследник древней силы #1 - Сын слуги

Таково было законодательство СРК: оно не позволяло оставлять кого-либо из детей без наследства. С точки зрения наследников — хорошо. С точки зрения родового бизнеса — так себе решение. Из-за этого все предприятия были обречены на бесконечное дробление и переходы долей к другим семьям. Некоторые соглашались продавать или обмениваться долями для сохранения целостности предприятий, но если кто-то пойдёт в отказ, ему невозможно было воспрепятствовать на законных основаниях.

Агрохолдинг являлся отдельной организацией, куда были включены все вотчинные земли и сельскохозяйственные предприятия. Но он являлся убыточным предприятием, а не продавали его лишь потому что род не хотел терять вотчину. Для князей вотчина являлась чуть ли не священной, и на тех, кто продавал её, смотрели с осуждением.

Кроме коллективного имущества имелось ещё и личное. Эдуарду Вострякову принадлежали загородный особняк, в котором мы сейчас находились, особняк и квартира в Новгороде, поместье в Ладоге. Он владел сетью ресторанов и напополам с родом — транспортной компанией, имел солидный пакет акций в горнодобывающей компании, принадлежащей княжеской семье из Смоленска, долю в машиностроительном заводе «СтарМаш», принадлежащем князьям Залесским и доставшемся ему от покойной супруги, а так же долю в «НовАрма» и «Новгородце». Были и другие активы, помельче, в том числе ценные бумаги в нескольких компаниях Псковского, Смоленского и Черниговского княжества, а так же Турции, Ирана и Хорезма. Теперь всё это предстояло разделить между наследниками.

От такого обилия информации у меня пар повалил из ушей.

— А что насчёт политики? — перешёл я к главному вопросу, который меня интересовал. — Мы поддерживаем канцлера? Как относимся к нынешней власти?

— Да всем по-разному, — проговорил Николай. — Поддерживаем мы, разумеется, своих — то есть, Борецких. Борецкие всегда выдвигают свою кандидатуру, но я не помню уже, когда кто-то из них становился канцлером.

— Пятьдесят лет назад. Мы в школе проходили, — усмехнулся я, вспомнив уроки по истории СРК.

— Ну да, когда-то тогда. А в последнее время москвичи рулят. И что-то мне подсказывает, что Вельяминов будет сидеть и третий и четвёртый срок, а потом Голицыны своих поставят. Нашим теперь не скоро дадут порулить, что печально.

— Наверное, Голицыны не посмели бы лезть сюда, если б канцлер был из Новгорода, — предположил я.

— Верно, а теперь нам приходится отбиваться от московских. И неизвестно, чем это закончится… Но как бы далеко ни зашло, мы своё не отдадим, — дополнил Николай.

— То есть, мы Москву не поддерживаем?

— Это, знаешь ли, скользкая тема. С одной стороны, Москва никому не нравится, с другой — если какие-то серьёзные разногласия между нами начнутся — Союзу конец. А Союз многие хотят сохранить.

— А есть те, кто не хочет?

— Конечно, есть. Слышал, будто существует какой-то сговор с целью образовать новый союз и послать Москву к чёртовой матери. Но я подробностей не знаю и вообще в политику пока лезть не намерен.

— А если всё-таки будет разрыв? Мы — с кем останемся?

— Ну а как ты думаешь? Конечно, с великим князем. Да и вообще, поговори лучше с дядей Геной. Он больше в таких вопросах шарит. А у меня работы много, так что извини.

Николай снова вызвал экран, а я выключил диктофон. Нужная информация была у меня в руках. Осталось только вырезать нужный кусок. Ничего конкретного, с одной стороны, но этого должно хватить, чтобы Мария предоставила сведения о налётчиках. Вот только когда я завершил запись, в душу закрались сомнения: а стоит ли наши семейные разговоры передавать ГСБ? Кто знает, как их используют? Что, если из-за моих действий пострадают Николай, Геннадий, другие члены рода? Что если проблемы начнутся? Моя совесть будет чище, если запись к Оболенской не попадёт. Но тогда придётся устанавливать личность налётчиков иными способами, без помощи Марии. И у меня имелись кое-какие идеи на этот счёт.

— А где, кстати, дядя Гена? — спросил я. — Что-то я давно не встречал его.

— А он на Чёрное море поехал. Там проблемы возникли. Один отель сгорел. Теперь остальные комиссии проверяют.

— Опять козни конкурентов?

— Не исключено, — вздохнул Николай. — Сейчас может быть, что угодно. Лев погиб, шакалы налетели.

— Голицыны?

— Нет. Там у нас другие дрязги. Не спрашивай. Сам мало знаю.

Я поднялся с кресла.

— Ах, да, — вспомнил Николай. — Не забудь: завтра званый ужин. Объявим тебя, наконец, всем. А паспорт и княжеская грамота будут готовы в понедельник. Как там Ира, кстати, поживает?

— Идёт на поправку, — ответил я.

— Хорошо. Часто ты к ней ездишь, смотрю. В среду, вчера ездил…

— Ну так сестра вообще-то… хоть и сводная.

— И с Лёхой у вас опять в воскресенье чуть до драки не дошло. Он сказал, что с Ириной общался, а ты стал угрожать ему.

— И что?

— Да так… Просто рассудил: раз уж ты о ней так печёшься, может быть, подумаешь, с кем её помолвить?

— В смысле? Какой помолвить? Ей вообще-то учиться надо, — недовольно произнёс я.

— Этот так, на будущее. В принципе, помолвить и заранее можно.