Наследник древней силы #4 - Вражда

— Лично я не имею ни малейшего желания давать клятву Святославу Борецкому, — объявил Максимилиан Белозёрский. — Сколько можно? Он в открытую убивает членов собственной семьи, а мы должны перед ним преклонять колено? Я полон возмущения, господа. Доколе это будет продолжаться?

— У Ростислава тоже руки были в крови, — заметил Зеленогорский — высокий старик с белыми вьющимися волосами и седой бородкой. — Все мы знаем, как он пришёл к власти, но тогда никто даже не пошевелился. Вот и сейчас, боюсь, мы окажется в меньшинстве с нашими претензиями.

— Правление Василия мало кого устраивало, — напомнил Максимилиан. — Он нас чуть было к полякам с литовцами не присоединил.

— Так и Ростислав разжигал сепаратистские настроения. Разве нет, скажите на милость? Неизвестно, чьё правление было лучше.

— Позвольте, Артур Дмитриевич, но тут вы не совсем правы, — вставил Лядов. Этот кряжистый боярин с короткой стрижкой и загорелым лицом выделялся на фоне остальной компании своим экстравагантным нарядом, состоящим из чёрных брюк, тёмно-синей рубашки и атласного изумрудного пиджака. Галстук у него отсутствовал, зато на шее под расстёгнутым воротником виднелась золотая цепочка.

— В чём же, позвольте узнать, ошибаюсь? — повернулся к нему Зеленогорский.

— Ростислав всего лишь дал понять канцлеру, что не намерен становиться ничей марионеткой, — ответил Лядов с лёгкой усмешкой на лице. — Вспомните, что было прошлой осенью? Нас хотели подмять московские. Ростислав вынужден был поставить себя максимально жёстко. Поэтому за ним все пошли. За это он и поплатился. Голицыным нужна пешка на нашем троне.

— Но ведь Голицыных тут нет.

— Вы уверены, Артур Дмитриевич? А кто запустил баллистическую ракету в дом Ростислава?

— Это всего лишь предположение, — поморщился Зеленогорский. — Никто никакой ракеты не видел.

— Дружинники знают, что произошло. Кстати, Артур Дмитриевич, раз тут нет Голицыных, от кого, по вашему мнению, дружина Борецких защищала поместье? И чья техника в городе?

— Воистину так, — вставил князь Вельский — грузный толстяк с широкой бородищей. — Мой родственники погиб прошлой ночью. От кого они с дружиной защищали поместье Борецкого?

— Господа, пожалуйста, давайте не будем спорить, — воззвал Максимилиан Сергеевич. — Ситуация скверная, вопросов много у всех нас. И я вот что думаю по этому поводу: пусть сам Святослав и ответит на эти вопросы, объяснит, что произошло и с кем он сотрудничает. Мы имеем право знать. Как можно клясться в верности князю, который играет втёмную? Что Василий за нашими спинами проворачивал одному ему известные схемы, что Ростислав, а теперь и Святослав мутит воду. Кажется, Борецкие считают, что они тут полновластные хозяева. А нам нужны прозрачность и стабильность. Мы должны знать, куда нас ведут.

— Борецкие уже давно считают себя хозяевами и творят, что им заблагорассудится, — согласился Лядов. — Мы ж молчим.

— Но мы больше не будем молчать. Напомним Святославу об обязательствах, потребуем объяснений. Повторяю, мы вправе сделать это.

— Вряд ли Станислав выложит всё начистоту, — покачал головой Зеленогорский.

— Разумеется, — проговорил Лядов. — Он скажет только то, что его начальство в Москве разрешит.

Вельский и Жилин усмехнулись, а Зеленогорский снова покачал головой.

— А мы будем стоять на своём, — стукнул кулаком по столу Максимилиан Сергеевич. — Это в наших же интересах. Подготовим ряд вопросов и будем добиваться внятных и честных ответов. Простите, Артур Дмитриевич за мою прямоту, но новгородская дума уже давно бездействует. При последних Борецких она носила чисто декоративный характер. Не пора ли пересмотреть роль думы в управлении княжеством? Пусть главы родов соберутся и что-нибудь предпримут.

— Так, ладно, я вас понял, — проговорил Зеленогорский, словно подытоживая разговор. — Но понимаете ли вы, Максимилиан Сергеевич, что если нас не устроят ответы Святослава, нужно будет принять меры? Какие меры мы примем — вот что меня интересует. Отказ подчиниться великому князю станет нарушением законодательства, и тогда правительство СРК будет просто обязано вмешаться. Многие ли из нас готовы пойти на конфронтацию с центральной властью?

— Поскольку в правительстве Союза сейчас Голицыны, у нас уже существует конфронтация. А кто законы-то принимает? Да, есть общий свод. Но это не значит, что мы не можем корректировать собственное законодательство.

— Интересная мысль, — усмехнулся Лядов. — Но если москвичи захотят нас подмять под себя, им только повод дай. Объявят нас мятежниками — и всё, до свидания! У Святослава ведь такая же риторика. Он что заявил? Что Ростислав — убийца и мятежник. Сдаётся мне, кто-то ему нашёптывает правильные речи. А если Ростислав мятежник, что мешает сказать, что и мы все — мятежники? Хороший повод, чтобы ввести в Новгород регулярную армию. Тем более, её и вводить не надо. У нас вон несколько частей расквартировано в княжестве. Осенью Ростислав с владимирскими договорился. Только это и помогло. А сейчас владимирских прижали, а наш новый князь — пешка. Бессмысленно с ним разговаривать.