Наследник фараона

— Господин, в мои преклонные года у меня нет никакого желания работать руками. Знатных людей уже заставили крутить мельничные жернова, а их жен и дочерей обслуживать рабов и грузчиков в увеселительных заведениях. Во всем этом нет ничего хорошего, одно только зло. Синухе, господин мой, не требуй, чтобы я вступил на этот путь. Думая об этом, я вспоминаю обитель мрака, куда однажды вошел вместе с тобой. Я поклялся никогда больше не говорить об этом, но теперь должен сказать. Господин, ты решил еще раз войти в обитель мрака, не ведая о том, что тебя ждет, а ведь это может оказаться сгнившим чудовищем или ужасной смертью. Судя по тому, что мы видели, можно предположить, что бог фараона Эхнатона так же ужасен, как бог Крита, так что он заставляет лучших и самых одаренных людей Египта танцевать перед быками и заводит их в обитель мрака, откуда нет возврата. Нет, господин! Я не пойду за тобой во второй раз в лабиринт Минотавра.

Он не плакат и не протестовал, как прежде, но говорил со мной торжественно, убеждая меня отказаться от моего намерения. Наконец он сказал:

— Если ты не жалеешь ни себя, ни меня, подумай по крайней мере о Мерит и маленьком Тоте, которые любят тебя. Забери их отсюда и спрячь в надежном месте. Если мельницы Амона начнут вращаться, всем будет угрожать опасность.

Но горячность ослепила меня, и его предупреждения казались мне дурацкими. Я твердо ответил ему:

— Кто станет преследовать женщину и ребенка? В моем доме они в полной безопасности. Атон побеждает и должен победить, иначе просто не стоит жить. У людей есть разум, и они знают, что фараон желает им добра. Возможно ли, чтобы они захотели вернуться в кошмар тьмы и страха? Обитель мрака, о которой ты говоришь, это храм Амона, а не Атона. Нужно гораздо больше, чем несколько купленных стражников и перепуганных придворных, чтобы низвергнуть его, если за ним стоит весь народ.

Капта ответил:

— Я сказал то, что должен был сказать, и не буду повторяться. Я горю желанием открыть тебе маленький секрет, но не смею, поскольку он не мой, а может, он и не подействует на тебя, раз ты так ослеплен сейчас. Только не вини меня, господин, если потом будешь в отчаянии биться головой о камни. Не вини меня, если чудовище сожрет тебя. Все равно я бывший раб, и у меня нет детей, чтобы оплакать мою смерть. Поэтому, господин, я пойду за тобой по этой неизведанной дороге, хотя и знаю, что это бесполезно. Войдем в эту обитель мрака вместе, господин, как и прежде. Если позволишь, я и в этот раз тоже возьму с собой кувшин вина.

С этого самого дня Капта запил и пил каждый день с утра до вечера. Однако даже в запое он выполнял мои распоряжения и раздавал оружие в порту; тайно собирая стражников в «Хвосте крокодила», он подкупал их, чтобы они приняли сторону бедных, а не богатых.

В Фивах с приходом царства Атона на землю воцарились голод и беспорядки, и люди были так охвачены бредом, что стали пьяны без вина. Не было больше никакой разницы между теми, кто носил крест, и теми, кто его не носил, ценились же только оружие, крепкий кулак и громкий голос. Если кто-нибудь на улице видел в руках у другого булку, он отбирал ее, говоря:

— Отдай мне эту булку, разве не все мы братья пред лицом Атона?

Встречая же кого-то хорошо одетого, говорили:

— Отдай мне свою одежду, ведь все мы братья пред лицом Атона, и ни один человек не должен быть одет лучше, чем его брат.

Когда кто-то замечал на шее или на одежде человека рог, того, кто носил его, отправляли крутить мельничные жернова или сносить сгоревшие дома, если его не избивали до смерти и не бросали крокодилам, которые лежали в ожидании возле пристаней. Воцарилось безвластие, и насилие множилось день ото дня.

Прошло два месяца. Ровно столько и простояло царство Атона на земле до своего падения. Ибо черные солдаты, приплывшие из земли Куш, и шарданы, нанятые жрецом Эйе, окружили город, так что никто не мог ускользнуть. Сторонники «рогов» собирались в каждом квартале, и жрецы раздавали им оружие из подвалов Амона. Те, у кого не было оружия, обжигали концы своих палок в огне, заливали дубинки медью и украшали наконечники стрел изображениями своих женщин.

«Рога» вновь сплотились, а с ними и те, кто желал добра Египту. Спокойные, терпеливые и миролюбивые люди тоже говорили:

— Мы хотим, чтобы вернулись старые порядки, ибо уже объелись новыми, и Атон достаточно нас ограбил.

4

Но я, Синухе, говорил людям:

— Вполне возможно, что в эти дни неправые попрали правых и вместо виновных пострадало много невинных людей. Однако Амон все еще бог ужаса и тьмы, и он правит людьми благодаря их глупости. Атон — единственный бог, он живет в нас и вне нас, и других богов нет. Сражайтесь за Атона, бедняки и рабы, носильщики и слуги, ведь вам нечего больше терять, если же победит Амон, вас ждет рабство и смерть. Сражайтесь за фараона Эхнатона, ведь подобного ему никогда еще не видели на земле, и его устами говорит бог. Никогда еще не было такой возможности обновить мир, и она никогда не повторится.

Но рабы и грузчики громко смеялись и говорили: