Наследник фараона

Итак, мы расстались, и я вернулся в лодке купцов на другой берег к Фивам. Я купил новую одежду и поел и выпил в винной лавке, ибо от меня уже не исходило зловоние Обители Смерти. Но в течение всего дня из Города Мертвых доносились через реку звуки труб и бряцание оружия. Колесницы грохотали вдоль дорожек между гробницами, и личная охрана фараона с копьями преследовала солдат-грабителей и рудокопов, чьи предсмертные вопли можно было услышать в Фивах. В этот вечер стена была усеяна телами, повешенными за ноги, и порядок был восстановлен.

7

Я провел ночь на постоялом дворе, а потом пошел к тому дому, который некогда был моим, и вызвал Капта. Он вышел, прихрамывая, с распухшими от побоев щеками. Увидев меня, он заплакал от радости и кинулся к моим ногам.

— Господин, ты пришел, а ведь я думал, что ты умер! Я полагал, что, будь ты жив, ты непременно вернулся бы, чтобы взять еще серебра и меди, ибо если человек дал однажды, он должен давать и впредь. Но ты не приходил, хотя я украл у моего нового хозяина так много, сколько не крал за всю мою жизнь, как ты можешь видеть по моей щеке и по моему колену, которое он ударил вчера. Его мать, старая крокодилица, — чтоб ей сгнить! — грозится продать меня, и я очень боюсь. Давай покинем этот проклятый дом, господин, и убежим вместе.

Я заколебался, и он неправильно понял меня.

— Я вправду украл так много, что смогу некоторое время заботиться о тебе, а когда все деньги выйдут, буду работать для тебя, если ты только заберешь меня отсюда.

— Я пришел лишь заплатить тебе свой долг, Капта, — сказал я и пересыпал в его руку золото и серебро — сумму во много раз большую, чем он дал мне. — Но если хочешь, я выкуплю тебя на свободу у твоего хозяина, так что ты сможешь уйти, куда захочешь.

— Но если ты освободишь меня, куда же я пойду, ведь всю мою жизнь я был рабом? Без тебя я слепой котенок, ягненок, брошенный овцой. И нечего тебе тратить хорошее золото на мою свободу — зачем платать за то, что и так принадлежит тебе? — Размышляя, он лукаво прищурил свой единственный глаз. — В Смирну отправляется большой корабль, и мы, наверное, можем рискнуть отплыть на нем, если сперва принесем щедрые жертвы богам. Только жаль, что я не нашел достаточно могущественного бога с тех пор, как отказался от Амона, причинившего мне такое зло.

Вспомнив о найденном мною скарабее, я отдал его Капта и сказал:

— Вот бог могущественный, хотя и маленький. Бережно храни его, ибо я верю, что он принесет нам удачу; золото уже завелось в моем кошельке. Оденься как сириец и беги, если можешь, но не упрекай меня, если тебя поймают как беглого раба. Пусть маленький бог помогает тебе, мы таким образом сбережем деньги, чтобы оплатить наш проезд в Смирну. Я не осмелюсь никому больше посмотреть в лицо в Фивах или во всей Египетской земле, так что я уеду, дабы никогда не возвращаться.

— Не давай никаких клятв, ибо кто знает, что может случиться завтра? Человек, однажды испивший воды из Нила, не может больше нигде утолить свою жажду. Я не знаю, какой ты совершил грех, — ты опускаешь глаза, когда говоришь об этом, — но ты молод и сможешь когда-нибудь позабыть это. Поступок человека похож на камень, брошенный в пруд: от него разлетаются брызги и расходятся круги на поверхности, но туг же вода снова становится спокойной, и от камня не остается и следа. Человеческая память подобна воде. Когда пройдет достаточно времени, все забудут и тебя, и твой поступок и ты сможешь вернуться, и я надеюсь, что тогда ты будешь достаточно богатым и могущественным, чтобы защитить также и меня.

— Я уезжаю и не вернусь, — сказал я решительно.

Как раз в этот момент хозяйка Капта окликнула его резким голосом. Я пошел на угол улицы, чтобы подождать его, и спустя некоторое время он присоединился ко мне с корзинкой. В корзинке был узел, а в его руке позвякивала медь.

— Мать всех крокодилов послала меня на рынок, — радостно сказал он. — Как всегда, она дала мне слишком мало денег, но и это нам пригодится, ибо, наверное, отсюда до Смирны долгий путь.

Его одежда и парик были в корзинке. Мы спустились к берегу, и он переоделся в камышах. Я купил ему красивую палку из тех, что обычно бывают у слуг и скороходов в богатых домах. Затем мы пошли к причалу, где стояли на якоре сирийские суда, и нашли большой трехмачтовый корабль, по которому от носа до кормы тянулся трос толщиной с человеческое тело и на топ-мачте которого развевался сигнальный флаг к отплытию. Сириец-капитан был рад услышать, что я врач, ибо он уважал египетскую медицину и многие из судовой команды были больны. Действительно, скарабей принес нам удачу, ибо капитан занес нас в корабельный журнал и не пожелал взять денег за переезд, которые, как он сказал, мы отработаем. С этого момента Капта чтил скарабея как бога, ежедневно умащивая его и заворачивая в тонкую тряпочку.