Наследник Фархада

Предмет этот был по-настоящему интересный. И не требовалось никого убеждать в том, что необходимо его добросовестно изучать — это и так всем ясно было. Одна беда: отработать на практике полученные знания получалось не так уж часто — в основном, только во время учений и полевых выходов, а они далеко не каждый день случаются. Но уж если случались — то тут курсанты оттягивались по полной программе! Прямо из шкуры вон лезли, чтобы отличиться перед другими группами чем-то особенным. Ну, скажем, построить шалаш летом или ярангу зимой — много ума не надо. А вот замаскировать жилье так, чтобы пройти в двух шагах и не заметить его — о, вот это уже класс. И чтоб дыма не было видно от костра — это уже само собой разумеется. Или выстроить из снега полусферический эскимосский дом — иглу: на картинках вроде ничего сложного, а попробуй-ка сам, своими руками! Сто потов сойдет, пока подходящий снег найдешь, да научишься правильно блоки вырезать, да как надо их укладывать. Зато если справишься — ну так ты собой горд, словно восьмое чудо света отстроил! Ну, а что касается кормежки — тут уж и говорить не приходится, каждая группа старалась сообразить что-то такое, чтобы все остальные обзавидовались.

Так было и в этот раз. Сами по себе учения были несложными: ночной прыжок, марш через лесной массив к району разведки, поиск все той же многострадальной резиновой ракеты, засада на автобус с преподавателем ТСП. Но было и кое-что новое, а именно: устройство схронов, закладка и отыскание тайников. Ну и попутно — тренировки в обеспечении жизнедеятельности групп, а попросту говоря, в выживаемости.

Упакованные в десантную сбрую, курсанты сидели на траве аэродрома в ожидании появления летчиков из эскадрильи «Аннушек». Говорят, что нет ничего хуже, как ждать и догонять. Но такое вот спокойное ожидание — штука очень даже приятная. Все хорошо отдохнули перед учениями, ноги еще не сбиты в кровь от многокилометровых переходов, а плечи еще не натерты лямками рюкзака и ремнями оружия. Сапоги и портянки пока еще сухие, не промокшие от росистой травы и болотной жижи, а маскхалаты еще чистые, не заскорузлые от пота и грязи. И даже рация, упакованная в грузовой контейнер, пока еще кажется совсем не тяжелой. Сиди себе в мягкой травке, откинувшись на парашютный ранец, как на спинку кресла, попукивай сладко, переваривая недавний ужин, да любуйся изумрудно-коралловым закатным небом — много ли человеку для счастья надо?

Начали рассыпать свои вечерние песни невидимые кузнечики, им принялись подпевать лягушки из скрытого за соснами лесного озера. Прорезались в прохладном вечернем воздухе первые крики ночных охотников — стремительных козодоев. Эх, хорошо-то как… Сидеть бы так и сидеть. До самого отпуска…

Но — все на свете заканчивается — и плохое, и хорошее. С той лишь разницей, что хорошее почему-то всегда заканчивается куда быстрее. Так вот и сейчас: сыто позевывая после доброго ужина, появился на старте экипаж «Аннушки».

— Сидим? — дружелюбно окликнули они курсантов, — Скучаем? А то — побегали бы, размялись маленько!

Навьюченные, как мулы горно-артиллерийского дивизиона, курсанты дружескую шутку оценили. И вякать сердито не удосужились — просто встали, построились по корабельным группам. Подошедший препод ВДП Иванычев еще раз (на всякий случай) осмотрел их парашюты и снаряжение.

— Первая группа — напра-во! В самолет шагом — марш!

Сгорбившись от груза, питекантропской походкой (поддают сзади по ногам рюкзаки, да грузовые контейнеры), первая группа зашагала к замершему на старте самолету. Везет этим «англичанам» — все им в первую очередь: что новые сапоги в каптерке получать, что прыгать. Вот и сейчас: прыгать они будут в сумерках, когда все еще прекрасно видно, а прыжок им все равно оплатят, как ночной — на полтора рубля дороже обычного. А до «китайцев» пока очередь дойдет, полноценная ночь наступит. И даже луна не успеет взойти — на убыль пошла. Ладно, не впервой…

Вот и наша очередь. Короткий разбег, отрыв от взлетки, и — почти сразу же мягко закладывает уши от перепада давления. На темном плексигласе иллюминатора дрожат отблески бортовых аэронавигационных огней. Сигнал штурмана — и выпускающий открывает дверь. Темный проем пересекает сверкающая алмазной пылью полоса Млечного пути.

— Пошел! — и шаг за борт, прямо в этот самый Млечный путь, в космическую невесомость, пронизанную свистом режущего ветра.

Рывок раскрывшегося купола и — плотно окутавшая прохладная тишина, нарушаемая лишь стрекотом удаляющегося самолета. Та-ак, где тут у нас земля должна быть? Где-то внизу, пока толком не видно ни черта. Ладно, чуть позже по линии горизонта можно будет определиться. А пока — отцепим на фиг этот чертов гэ-ка. И плевать, что положено это на двухстах метрах делать. А ну как ремень зацепится и не отвалится эта бандура? Приземляться вместе с ней — в лучшем случае задницу отшибешь, а то ведь можно и ноги запросто поломать.