Наследник фортуны

— До встречи, ваше благородие! — торопливо бросил мне крепыш, забрался в повозку и важно произнёс, явно примерив на себя роль богатого горожанина: — Поезжай к «Текстильной фабрике Жуля и Жуля»!

— К «жулью»?

— Ага! — повысил голос крепыш, не удивившись слову «жулью». Видимо, так в простонародье называли эту фабрику.

Возница тряхнул вожжами, и кони понесли бричку прочь. А я медленно побрёл по довольно оживлённой набережной, пытаясь с открытыми глазами наложить проклятие на предусмотрительно прихваченный с собой носовой платок. Это оказалось не так-то просто сделать. Меня отвлекали громкие мужские голоса, жеманные смешки дам и наглые голуби, хлопающие крыльями чуть ли не над головой… А когда я свернул на широкую улицу всё стало ещё хуже. Появились визгливые клаксоны автомобилей, железный грохот трамвая и противный скрип повозок. В нос же ударили сотни ароматов, смешавшихся в непередаваемое амбре старого города.

Однако в какой-то миг мне удалось-таки наложить проклятие на платок. И меня пронзила игла такого ликования, что я даже не понял куда делся платок. Вот он был — и вот его не стало!

Мои глаза вспыхнули ярче фонарей, начавших разрывать сумрак, а сердце в груди забилось, как сумасшедшее. По-моему, даже рёбра затрещали, а на губах появилась глуповатая улыбка, вызвавшая косые взгляды прохожих. Я быстро стёр её и мельком посмотрел в сторону булочной, из которой шёл дурманящий аромат выпечки. Тотчас желудок испустил голодное урчание. Да-а, давненько я не ел. Надо бы перехватить чего-нибудь и заодно немного успокоиться.

Запустил руку в карман, нащупал оставшиеся металлические кругляши и решительно вошёл в булочную. Там розовощёкий малый продал мне пару слегка зачерствевших крендельков, вызвавших у меня обильное слюноотделение. И я уже хотел голодно вцепиться в один из них зубами, но тут на улице раздались громкие грубые голоса. Какого хрена там происходит? Обернулся и сквозь мутноватое панорамное окно увидел пару десятков мужиков в робах и фуражках. Они перекрыли улицу возле серого массивного здания с позолоченными двуглавыми орлами на дубовых дверях и растянули транспарант, на котором было крупными буквами написано требование сократить рабочий день и улучшить условия труда на фабриках и заводах.

— Сызнова туточки эти крикуны, — недовольно выдохнул розовощёкий продавец и громко цыкнул. — Покупателей распугивают.

— Сейчас и их распугают, — холодно заметил усатый мужчина в котелке. — Побегут кто куда. Конно-полицейские стражи уже наловчились в кратчайшие сроки прибывать на места безобразий. А уж к зданию Министерства торговли и промышленности они доберутся с минуты на минуту.

— Ваша правда, — поддакнул продавец, опасливо покосившись на усача. Он с предвкушением в колючих глазках смотрел на улицу, с которой шустро пропадали прохожие. Никто не хотел попасть под горячую и тяжёлую руку служителей правопорядка.

Вскоре раздался частый стук копыт, а потом в поле моего зрения ворвались вороные лошади со всадниками в двубортных мундирах с двумя рядами металлических пуговиц и наплечными шнурами. Отряд сразу же влетел в шеренгу завопивших рабочих, разрывая её точно скальпель гнилой картон. Транспарант упал под копыта коней, а полицейские принялись умеючи охаживать людей шашками. И хоть били они плашмя, но протестующие всё равно стали падать на мостовую с разбитыми головами, окровавленными лицами и вытаращенными от боли глазами.

— Как я и говорил, — не преминул заметить господин в котелке и подкрутил ус.

Между домами заметались пронзительные крики раненых, надсадные хрипы коней и короткие, злые приказы старшего полицейского офицера. Последний, держа левой рукой поводья, широко махнул правой лапой — и с его открытой ладони сорвалась бледно-голубая туманная волна. Она повалила с десяток разбегающихся людей на брусчатку. А затем офицер создал настоящую туманную стену, которая плашмя рухнула на работяг, пытающихся встать на ноги. Магия ударила по ним, точно мухобойка, снова швырнув их на мостовую. Раздались крики боли, а у кого-то изо рта брызнул фейерверк алой крови. Однако несколько человек не попали под раздачу. Они умудрились вскочить на ноги и рвануть в разные стороны. Один из них метнулся к булочной. Невысокий такой тщедушный парнишка. Через пару метров его догнал всадник и с размаха ударил шашкой по затылку. Фуражка слетела с головы бегуна. И я, разинув рот, увидел белокурые длинные волосы, разметавшиеся по плечам. Девчонка! Да ещё такая молодая!

Она вскрикнула, словно раненая птичка, и повалилась на мостовую. И прямо над ней лошадь полицейского встала на дыбы, красиво перебрала в воздухе передними копытами и с силой опустила на мостовую металлические подковы, выбив злые искры. Ещё бы чуть-чуть и лошадь раздавила голову потерявшей сознание девчонки. Но блондинке фартануло. И ей ещё раз повезло, когда полицейский потерял к бегунье интерес и погнался за другим протестующим.