Наследник Ярости

Голос Ирвальда разнёсся по всей пещере подобно раскату грома.

— Где ты, дура? Я же всё равно найду, — пригрозил княжич.

Ведьма не отзывалась, но он ясно слышал запах страха, круживший в воздухе. Запах становился сильнее, и вот его уже чуть ли не тошнило от зловония испуганной ведьмы. Ирвальд метался по пещере, разнося всю утварь в щепки. Но ведьма удачно спряталась, потому что зловоние стало утихать.

— Я сожгу твоё логово к дьяволу, — зарычал Ирвальд.

Глаза его сузились и стали ярко белыми. Два крошечных искрящихся шарика молний отделились от зрачков и взмыли в воздух. Столкнувшись, они разразились белым пламенем, стремительно пожиравшим всё вокруг — нехитрую мебель, коренья и даже стены. Пауки в углах скукожились, сгорая заживо. Летучие мыши запищали в агонии, махая пылающими крыльями. Владыка, криво усмехаясь, прошёл сквозь огонь к выходу из пещеры.

Спустя минуту на пороге показалась Шаринка. Лохмотья на ней пылали, ведьма истошно визжала, хлопая себя скрюченными ладонями. Десятки ведьмовских псов сбежались со всех холмов на запах поджаренной плоти и громко лаяли, подпрыгивая, вокруг Шаринки, не решаясь наброситься на неё в присутствии владыки.

Ирвальд зарычал, показывая зубы, и свора скрылась за ближайшим холмом, наблюдая за ними из укрытия, готовые в любой момент сорваться и сожрать раненую ведьму.

— Твой отец, — прохрипела Шаринка, ползая на коленях.

— Полагаю, ему будут неинтересны твои оправдания. Так же, как и мне.

Ирвальд схватил Шаринку за волосы, намотал их на ладонь, приблизив лицо ведьмы вплотную к себе. Лёгкая голубая дымка сорвалась с его губ, проникая сквозь приоткрытый рот ведьмы. Плоть её перестала сочиться ранами и разгладилась, исцеляясь чарами владыки. Шаринка попыталась сложить губы в благодарной улыбке, но Ирвальд молниеносно ткнул её головой в землю и взмахнул мечом. Копна рыжих волос отлетела прочь, срубленная по самый корень.

Подумав, Ирвальд пнул Шаринку ногой, переворачивая на спину, с силой разжал упирающейся ведьме зубы и отхватил кончик языка.

— Будь ты проклят! — захлёбываясь кровью, прошептала Шаринка, отползая назад к дымящейся пещере.

— Зря сотрясаешь воздух, ведьма, — сказал княжич, вытирая меч о траву, — лучше беги, пока я сдерживаю твоих псов.

Шаринка с трудом поднялась на ноги и побежала через поле, то и дело спотыкаясь и падая. Псы взвыли от бешенства — лишённая колдовской силы ведьма была лёгкой и желанной добычей, однако не тронулись с места. Ирвальд покачал головой — годы жестокости, голода и унижений, которым их подвергали ведьмы, поддерживали в сердцах прислужников неугасаемое пламя ненависти. Теперь вся стая будет охотиться на Шаринку, пока не разорвёт на части. Но ему не было жаль ведьму. Если та успеет окрепнуть и выжить, пока не отрастут волосы, то уж точно усвоит урок.

Силуэт ведьмы исчез среди густой полевой травы. Ирвальд вложил меч в ножны, готовясь вскочить на спину ядокрыла, как вдруг увидел, что Юрей лежит на земле, беспомощно дёргая крыльями. Тело скакуна было увито белой лозой, будто верёвкой, столь крепкой, что зверь даже не мог пошевелиться.

— Что за дьявол! — успел крикнуть Ирвальд прежде чем земля разверзлась под его ногами, и он покатился вниз, больно ударяясь о камни. Голова закружилась, глаза слипались от крови, струившейся со лба. Наконец, он упал на твёрдую ровную поверхность лицом вниз. Рот был полон пыли и осколков зубов. Ирвальд приподнялся на локтях, сплёвывая на землю, и отдышался. Затем перекатился на спину и осмотрелся: вокруг были каменные стены — голые, выщербленные временем, крошащиеся мелкими камешками. Пещера напоминала глубокий колодец, а он лежал на самом дне, чувствуя спиной каждый камешек, впивавшийся в кожу. Створки пещеры захлопнулись, отрезая солнечный свет и погружая владыку в кромешную тьму.

— Что за ловушку ты устроил, отец? — прошептал Ирвальд. Он не мог поверить, что Мораш накажет его за расправу над Шаринкой.

Хоть он и бросил вызов его покровительству, но ведь то взбалмошная ведьма, а Ирвальд — его сын. И пусть у отца достаточно жёсткие понятия о чести, Шаринка не стоила того, чтобы Ирвальд лежал здесь, как беспомощный червь, истерзанный в кровь. Княжич проглотил обиду и погрузился в морок, заклиная своё тело. На восстановление ушло достаточно сил, и он задремал, но сон его был тревожен. Ему снились руки — вывернутые, искалеченные, лишённые кожи, тянущиеся к нему из почвы, словно корни деревьев. Руки хватали его, стремясь оторвать кусок плоти. Ирвальд вздрагивал от мерзости и просыпался, но после опять проваливался в сон.

Спустя некоторое время он открыл глаза, почувствовав себя достаточно окрепшим, чтобы попытаться выбраться из ловушки. Стены казались сплошными, так что единственный выход был наверху — откуда он и упал. Ирвальд сбросил с себя кафтан, закинул за плечо меч и стал карабкаться вверх.

Пещера оказалась невероятно глубокой. Ирвальд вскарабкался уже достаточно высоко, но выход казался всё дальше, будто пещера растягивалась.