Наследник имения Редклиф. Том второй

— Правда твоя, онъ могъ бы сказать свою тайну. Она бы умерла со мною! задумчиво произнесъ дядя.

— Вотъ то-то и есть. Онъ всегда скрытничаетъ, окружаетъ себя таинственностью и возбуждаетъ недовѣріе къ себѣ.

— Дѣло въ томъ, — прервалъ, не слушая его, мистеръ Эдмонстонъ: — что письмо написано очень чистосердечно; просто — говоритъ, что онъ никогда не игралъ; чего жъ больше?

— Но вѣдь это слово не игралъ, — произнесъ Филиппъ:- можетъ. имѣть два значенія. Онъ давалъ, можетъ быть, клятву не играть въ карты и на бильярдѣ, а на счетъ пари ничего не упомянулъ, кто знаетъ? можетъ быть, онъ проигралъ закладъ во время скачекъ.

— Гэй никогда не прибѣгаетъ къ уверткамъ, — съ сердцемъ возразила мистриссъ Эдмонстонъ.

— И я бы никогда не заподозрилъ его въ нихъ, если бы чэкъ, данный имъ на имя извѣстнаго игрока, не оправдывалъ моего мнѣнія. Вотъ гдѣ кроется секретъ его таинственныхъ поѣздокъ въ Лондонъ, — сказалъ Филиппъ.

— Обвинять его строго, не имѣя на то положительныхъ доказательствъ, мы не смѣемъ, — замѣтила тетка.

— Но вѣдь онъ самъ же говоритъ противъ себя, — возразилъ Филиппъ. — Онъ сознается, что виноватъ, а въ чемъ — не хочетъ объяснить. По моему, въ тонѣ его письма ясно выражается мысль: «пока есть возможность съ вами ладить — я ссориться не буду».

— Ну, нѣтъ, извините! закричалъ мистеръ Эдмонстонъ. — Я не флюгеръ какой-нибудь, который можно вертѣть во всѣ стороны. Нѣтъ-съ! особенно, если дѣло коснулось моей дочери. Я до всего доберусь, все разузнаю, пока позволю ему заикнуться объ ней. Вотъ вамъ урокъ, сударыня, — сказалъ онъ обращаясь къ женѣ:- устраивайте свадьбы въ моемъ отсутствіи! Мистриссъ Эдмонстонъ была сильно разстроена тѣмъ, что мужь, изъ-за того только, чтобы поддержать свое достоинство въ глазахъ Филиппа, дѣйствуетъ пристрастно. Боясь раздражить его еще сильнѣе, она молчала.

— Однако нужно же дѣйствовать рѣшительно, — началъ тотъ снова. — Гэй обязанъ высказаться передо мною вполнѣ. Я ненавижу секреты. Сейчасъ пойду, напишу къ нему и скажу, что я требую полной откровенности; такъ что ли, Филиппъ?

— А вотъ мы съ вами объ этомъ хорошенько потолкуемъ вдвоемъ, — замѣтилъ племянникъ.

Тетка поняла намекъ и вышла. Въ уборной она встрѣтила Эмми. Молодая дѣвушка ждала ее съ трепѣтомъ въ сердцѣ.

— Мама, не зовите горничную, — сказала она, цѣлуя мать:- я сама васъ одѣну. Голубушка моя! скажите, вѣрно случилось что нибудь нехорошее съ Гэемъ! продолжала она, нѣжно прижимаясь къ матери.

— Дурнаго ничего, дитя мое, но въ денежныхъ разсчетахъ у него съ папа вышло недоразумѣніе, и папа очень на него сердитъ.

— А Филиппу-то что тутъ за дѣло?

— Право не знаю, Эмми. Кажется, Маргарита Гэнлей что-то слышала про Гэя, и передала это брату.

— А вы читали письмо его? спросила робко дочь.

— Да, читала. Онъ положительно отвергаетъ все, въ чемъ его обвинили.

— Значитъ, папа теперь спокоенъ, — гордо произнесла Эмми.

— Современемъ все объяснится, — сказала мать:- но теперь дѣло еще темное, и обстоятельства некрасивы. Жаль мнѣ тебя, дорогая моя, — продолжала она, нѣжно гладя рукой мягкіе, кудрявые волосы Эмми и цѣлуя ее въ лобъ.

— Я все перенесу, — отвѣчала та съ грустью:- но мнѣ больно, что Гэя оскорбляютъ. Зачѣмъ тутъ Филиппъ вмѣшивается? папа все дѣло можетъ устроить одинъ. А теперь, я знаю, чѣмъ кончится, Гэй выйдетъ изъ себя и потомъ будетъ раскаяваться….

Позвали къ обѣду, и Эмми на минуту забѣжала къ себѣ въ спальню.

— Я должна быть тверда, — говорила она со слезами: — иначе я не буду его достойна. Боже мой! поддержи меня! Если Гэй будетъ несчастливъ, — онъ вѣрно не упадетъ духомъ, и ему будетъ отрадно знать, что я съумѣла перенести наше горе. Да, я не хочу унывать, я даже не буду сердиться на Филиппа, хотя знаю, что это все дѣло его рукъ.

Она отдохнула и сошла внизъ гораздо спокойнѣе, чѣмъ была.

За обѣдомъ, мистеръ Эдмонстонъ чувствовалъ себя въ самомъ скверномъ расположеніи духа; онъ былъ недоволенъ каждымъ кушаньемъ, и все время ворчалъ на жену. Та старалась кое-какъ поддерживать разговоръ съ Филиппомъ, и, наконецъ, дамы нашли возможность уйдти въ гостиную. Черезъ минуту Филиппъ принесъ къ нимъ Чарльза на рукахъ, усадилъ его въ кресло, а самъ удалился. Эмми долго стояла у окна, прислонившись головой къ стеклу; потомъ, когда стемнѣло, она быстро повернулась и крѣпко сжала руку Чарльза, мимо котораго ей пришлось проходить, затѣмъ вышла вонъ изъ комнаты. Мать немедленно послѣдовала за нею.

— Филиппъ не даромъ выжилъ меня изъ столовой, — сказалъ Чарльзъ, оставшись съ Лорой вдвоемъ, — Онъ объявилъ мнѣ безъ околичностей, что ему нужно говорить съ папа, и вынехъ меня оттуда на рукахъ. Вѣрно что нибудь да случилось.

Долго они терялись въ догадкахъ на счетъ тайны, ихъ окружающей, пока вернувшаяся мать не помогла имъ разъяснить загадки.

— Это все сплетни мистриссъ Гэнлей, — увѣрялъ Чарльзъ. — Гэй ни въ чемъ не виновать, я убѣжденъ въ этомъ; Филиппъ изъ мухи сдѣлалъ слона, и теперь радуется, что папа принимаетъ рѣшительныя мѣры.