Наследник императора

А Клавдий Максим соскочил на землю, положил тело царя поудобнее, приладил на поваленное дерево голову и, примерившись, взмахнул спатой.

Глава III Возвращение

Осень 859 года от основания Рима

Эск, Нижняя Мезия

Приск вернулся в Эск уже с первым снегом. Подошел к дому Урса, постучал.

Поначалу внутри никто не отозвался.

– Кориолла! – крикнул он. – Вы что там, уснули?

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась дородная тетка, низенькая, плотная, лет за тридцать, статью и зверским выражением лица похожая на борца-атлета.

– Чего тебе? – спросила тетка.

– Кориолла дома? – Приск огляделся, будто его посетили сомнения: не ошибся ли он. Впрочем, заплутать в немногих улочках канабы было делом сложным.

– Может, и дома, а может, и нет. Откуда мне знать?! – И, глядя на несчастно-глупое лицо Приска, расхохоталась.

Приск отодвинул ее и вошел. Сложнее всего было протащить мимо тетки объемистый кожаный мешок, она ни за что не желала посторониться. Центурион сделал шаг во двор и едва не сшиб крошечное существо, ковылявшее ему навстречу в рубашонке до полу.

– Флорис! – Центурион подхватил ее и прижал к сверкающей, но и царапающей детскую кожу лорике. Дитя ответило громким ревом. Приск растерянно отстранился, вытянул руки.

– О, боги! Ты ж ее напугал! – Кориолла подскочила, забрала девочку, потом тут же передала ее на руки подбежавшей Мышке и кинулась на шею Приску.

– Вернулся, вернулся, вернулся, – повторяла она как заведенная.

Он поднял ее на руки и понес в комнатушку на втором этаже. Знакомая деревянная лестница натужно скрипела под ногами центуриона.

– Как у вас тут дела? – спросил Приск, опуская Кориоллу на пол.

Что дела так себе, становилось сразу же ясно по скудной обстановке этого закутка.

– У меня долгов на триста денариев, – весело отозвалась Кориолла. – Но в долг еще дают. Все торговцы слышали о победе и огромной добыче.

– А, ладно! – Приск махнул рукой. – На долги плевать.

Он запер дверь за засов и выложил на стол перед растерянной Кориоллой столбики золотых ауреев.

– Награда Траяна. За службу. Знаешь, сколько здесь?

Она растерянно передернула плечами.

– Тысяча золотых. Но это не все. У меня есть письмо к банкиру Адриана, вексель на четыреста тысяч. Понимаешь, что это значит?

Кориолла смешно втянула голову в плечи и снова замотала головой.

– Что я возвращен в сословие всадников. И мы можем пожениться. Официально! Свадьбу сыграем. Готова?

– Когда? – ошарашенно спросила она.

– Ну-у… – Приск изобразил, что раздумывает. – Как только все наши будут в сборе. Подарки у меня на свадьбу есть.

О том, что в мешке у него лежало несколько золотых кубков из клада, он говорить не стал.

– А ты слышал, что Пятый Македонский легион из нашего лагеря будущим летом переводят? – спросила она. – На месте лагеря, говорят, будет город в статусе колонии…

– Слышал, – кивнул Приск. – Да только… Я больше не служу в легионе, Кориолла. Я отныне в сословии всадников, меня назначат префектом, еще не решено, куда. Может быть, в Первый легион Минервы, а может, и в наш – Пятый Македонский. А может, отдельную когорту дадут. А потом мы уедем в Рим. Будем жить в самом Риме. В Риме, Кориолла!

Он вновь привлек ее к себе и обнял так сильно, будто готов был задушить.

Виминаций

Тиресий рыскал среди клеток рабов в Виминации уже третий день. Каждый день новые лица – в основном юные, грязные, измученные. Торговцы покупали их оптом и увозили дальше на перепродажу, в основном в Аквилею.

Внезапно Тиресий остановился. Краем глаза увидел знакомую склоненную голову, спутанные белые волосы. Шагнул к клетке.

– Этот! – указал торговцу на мальчишку.

Гермий поглядел на сидящего на полу загона пленника.

– Двести денариев.

– Тессера[95]! – ответил Тиресий и вручил вольноотпущеннику бронзовую табличку.

Каждый из участников Дакийской кампании мог получить в награду раба из добычи. Но даки как рабы ценились очень низко, посему легионеры предпочитали получать у квесторов вместо тессер деньги. Тиресий свою тессеру взял.

Гермий глянул на тессеру, поморщился и махнул рукой:

– Забирай!

Паренька вытащили из клетки. Тот стоял понурившись, глядя под ноги. На запястье алели следы плетки – видать, парень слишком далеко вытягивал руки сквозь прутья.

– У меня твой Серый, – сказал Тиресий.

– Кто? – Мальчишка поднял голову. Судя по всему, за время плена болтать на латыни он научился.

– Щенок. Серый. Вымахал… Во! – Тиресий отмерил высоту от земли. Если судить по его жесту, можно было подумать, что за три месяца щенок превратился в теленка.

– Правда? Он у тебя? – У паренька вспыхнули глазенки.

– Правда, я еще тогда в Сармизегетузе его забрал. А брат твой здесь?

Мальчишка отрицательно закрутил головой:

– Его продали дней… – Он попытался отсчитать время по пальцам, но сбился. – Давно уже.

– Как тебя звать-то?

Паренек что-то пробормотал, но Тиресий так и не смог разобрать – что.

– Ясно, Фортунат. Я стану звать тебя Фортунат, договорились? – Он подтолкнул мальчишку к выходу с невольничьего рынка и оглянулся, будто опасался, что кто-то заберет у него раба.

* * *