Наследник империи, или Выдержка

На этом письмо заканчивалось. Я взялся за снимки. Четыре фотографии, на которых мой о… Отчим? Как его теперь называть? В общем, он и Сидор Михайлович, директор комбината. Я и забыл, что мой о… Он левша. Потому и удар был нанесен в правый глаз. Они ведь сидели друг против друга. Я-то не левша. Раньше думал, что это не передается по наследству, но теперь… Какая, к черту, наследственность!

Он втыкает шампур в глаз директора комбината. Как это называется? В состоянии аффекта? Под влиянием винных паров? Но все равно: он убил. Секьюрити тут же все подчистили. Труп отвезли в дом любовницы и скинули в бассейн. Орудие убийства, шампур, спрятали в розовый куст, одежду разложили на веранде. Вот почему в бассейне не было крови. Его убили с час назад и совсем в другом месте. Они же вызвали полицию.

А потом и хозяйка дома «повесилась», косвенно признавшись в убийстве. Я уверен, что и мать ее скончалась. От сердечной недостаточности или по другой причине. Та самая женщина, что лежала с Эвелиной Петровской в роддоме в одной палате. Нечего молоть языком. Видимо, это и есть самое больное место моего о… В общем, его. Любимая женщина, семья. Он хочет, чтобы все считали меня его сыном. Теперь ведь никто не знает правды. Только моя мать и он. Отсюда нервные срывы, пощечина, которую он мне влепил. Не мне. Павлу Сгорбышу. Врагу. Вот почему Павел был стерт с лица земли! Саму память о нем хотели уничтожить! Какая ненависть! Тридцать лет Петровский ненавидит Сгорбыша!

«Вечно этот Сгорбыш. Повсюду он…»

Как много значит теперь эта фраза, брошенная моим отчимом в сердцах! Ведь он смотрел в это время на мое лицо! Он догадывался, на кого я похож!

Я заметил среди новых снимков старую выцветшую фотографию и взял ее в руки. На меня смотрел двадцатилетний Павел. Последние сомнения отпали. Стоило только взглянуть на этот рот! Фамильный рот Сгорбышей. Я понимаю теперь, почему моя мать в него влюбилась! Он был красавчик! Вот по кому женщины сохли! Фамильное, значит. А этот рот? Который теперь украшает и мое лицо. Я же этого не заметил, потому что Сгорбыш отпустил усы. Спился, состарился, согнулся, потерял половину зубов… Понятно, в кого я такой высокий и худой. Теперь мне многое понятно…

Я отбросил фотографию, встал, расправил плечи и прошелся по комнате. Честно сказать, я не слишком удивился, узнав, что Сгорбыш — мой отец. Как иначе объяснить мою привязанность к нему? Почему я с ним так возился, ходил за ним по пятам? Оказывается, это был голос крови. Я что-то чувствовал.

Спокойно-спокойно-спокойно…

Ха-ха! Ты думал, что ты Творец! Склонность к авантюрам, любовь к выпивке, неуемная тяга к женщинам… Ты думал, что в тебе живет Творец! Нет, в тебе жил не Творец. В тебе жил Павел Сгорбыш. Вот что тебе мешало. Да, мешало.

Теперь я с этим разобрался, и мне стало легче. Он умер, и какая-то часть меня отпала. Мне полегчало. Мысленно я прокрутил в уме события месячной давности. Оказывается, я вел войну с самим собой! По моему следу шли люди моего же отца (не лучше ли отчима?), сотрудники нашей же службы безопасности! А главной фигурой, которую разыгрывали, был я сам! Это за меня шла война! За Леонида Петровского! Как ни крути, ему нужен наследник. Преемник. Я ношу его фамилию. Все мы смертны. А дело надо кому-то оставить. Он и любит меня, и одновременно ненавидит. Любит, потому что воспитал как собственного сына. А ненавидит, потому что я все-таки сын врага. Чего больше? Теперь, когда Сгорбыш умер, я думаю, любви. Иначе события развивались бы по-другому.

Он не хотел, чтобы я увидел эти фотографии. Потому что догадывался: при них письмо. Объяснение всему. Я не должен был узнать правду. Они выманили меня в гараж, прежде чем поджечь мою машину. Они стреляли в меня очень аккуратно. Чтоб попугать.

Я прекрасно помню и его фразу:

— Если с тобой что-нибудь случится, я их живьем закопаю.

Своих же людей. Которые перестарались, обстреливая мою машину. Попали. Жизнь — это не кино. Здесь люди умирают. А я не должен умереть. Ни при каких условиях. Я должен остаться в семье. Я — залог того, что моя мать всегда будет с ним. Вот мое истинное предназначение. Я — заложник.

Ради этого он даже затеял маленькую войну. Сделал вид, что я шел по верному следу. Пострадали люди, в общем-то, виновные, но ко всей этой истории не имеющие никакого отношения. Видимо, отец нашел парочку миллионеров, которых действительно «кинули». И совместными усилиями они убрали двух-трех девочек и подозрительный офис.

Я вспоминал все новые и новые подробности. Драму на Рижской трассе. Я сам сказал отцу о встрече на двадцатом километре. Они ехали не за «Окой». Они ехали ко мне. И только когда я махнул Длинношеему рукой, обогнали его машину и отрезали от меня. А вдруг Павел Сгорбыш решил через него передать роковые снимки? Вот почему они так легко проникли в мою квартиру. Отчиму ничего не стоило раздобыть дубликат ключей. Я разбрасываю одежду где попало, а сплю как убитый.