Наследник из Бомбея. Барин 3 (СИ)

— Мистер Мельбурн, я редко ошибаюсь в людях. Вы внушаете мне доверие. Порядочного и надежного джентльмена видно сразу. И я хочу предложить вам одно выгодное дело.

— Какое?

— Приезжайте завтра на ужин и мы все обговорим. Заодно и сыграем партию в шахматы…

— Хорошо. Я приеду месье Лемар…

Когда мы спустились, гости уже собрались возле фортепиано. Кэтрин играла красивую мелодию и напевала песню о шотландской пастушке, в которую влюбился король Альфред. Голос у девушки оказался звонкий, сладостно-тягучий, иногда ей хрипло подпевал Бак и портил всю песню. Однако молодежи нравился это странный мезальянс в музыкальном номере.

Служанка разнесла на подносе фужеры с пуншем. Смеющаяся Мэри сразу поднесла мне фужер. Я пил осторожно, маленьким глотками, зная коварство алкогольных коктейлей.

Когда Кэтрин закончила играть, она обратилась к публике:

— А теперь предлагаю послушать нашего нового друга Джеймса!

— Да что вы, я вовсе не умею петь…– засмущался я.

— Джеймс, петь не нужно…– улыбнулся Виктор.– Расскажи о своем необычном приключении на Восточной войне…

— Действительно, расскажите, Джеймс…– попросил Пьер.– Нам очень интересно знать, что же там происходит… доносятся тревожные слухи с Дуная и о чудовищном нападении русского флота в Синопской гавани…все газеты только и пишут об этом…

Чудовищное нападение… никто уже и не помнит, что турецкий султан первым объявил войну России… вот она, сила средств массовой информации, способная напрочь отравить семена здравого смысла…

Я начал рассказ.

— После того, как дедушка Гаррисон Мельбурн умер, адвокат прислал мне письмо, чтобы я приехал в Портсмут для оформления наследства. Я выехал через два дня, но по пути пришлось заглянуть в Афины, для передачи индийского поместья новому хозяину-греку. Там я и встретил английского журналиста Джона Хантера.

— Как тесен мир! — воскликнул Пьер.– Значит вы встретили этого пройдоху в Афинах… Прошу, продолжайте…

— Мистер Хантер предложил приехать в Константинополь и отправиться на военном корабле к берегам России. Журналист утверждал, что я задержусь всего на пару недель, зато испытаю незабываемые приключения. А после мы вместе вернемся в Англию… Наш военный корабль назывался «Исмаил». Мы плыли на разведку к берегам Крыма и на четвертый день наткнулись в море на первый русский фрегат. Капитан Челик приказал вступить в бой, но коварные русские обманули турков. С флангов неожиданно появились еще два корабля. Причем один был броненосец.

— Что такое броненосец? — спросила Мэри.

— Это корабль, борт которого прикрыт броней из кованных плит и защищает жизненно важные места корабля: машину, крюйт-камеры, батарейные отсеки… обычно на броненосцах устанавливаются мощные двигатели и пробить такой корабль практически невозможно.

— Мистер Мельбурн, вы ничего не путаете? — насторожился Артур Лонгман.– Откуда у русских броненосцы?

— Я видел собственными глазами, как от борта русского корабля отскакивали ядра и бомбы. А артиллерия броненосца оказалась такая мощная, что пушки произвели всего четыре выстрела и сразу пробили обшивку нашего корабля. Второй русский фрегат двигался невероятно быстро и подошел на кабельтовый, обстреливая «Исмаил». Турецкие моряки действовали смело и самоотверженно, но против мощи броненосца устоять не могли. Сначала мы с журналистом наблюдали за морским боем с палубы, но когда началась перестрелка, капитан приказал спрятаться внизу. Это был сущий ад. Свистели бомбы, летели осколки шрапнели и обломки палубы, одному из матросов на моих глазах снесло голову…

Кэтрин побледнела и зажала ладонью рот. Мэри удивленно покачала головой и воскликнула:

— Какой ужас!

— Я побежал не вниз, а к батарейному отсеку, надеясь помочь канонирам. Возможно это и спасло мне жизнь. Журналист Хантер не успел спуститься, прямо в затылок ему ударил огромный кусок шрапнели. Журналист вскрикнул и умер мгновенно. Наш корабль начал крениться и тонуть. И тут подоспел второй турецкий линкор, но русские корабли окружили его, расстреляли и даже взорвали пороховой склад. Мы отстреливались до последнего, но когда половина экипажа пала, а корабль начал тонуть, турецкий капитан приказал спустить флаги… но этого я уже не помнил. При обстреле русских я потерял сознание, ударившись о консоль, и очнулся, когда мы плыли в лодке к русскому фрегату. Два дня в голове стоял туман, я совершенно не мог разговаривать и только жестами объяснял, что я английский подданный. Русский капитан отправил пленных турков в Севастополь, а меня пересадили на другой корабль, который плыл к берегам Синопа. Как я понял, они хотели меня на кого-то обменять…

— Русские издевались над вами? — тихо спросил Артур.