Наследник из Калькутты

Зовут меня Летящий Камень. Я из рода Волка в племени сенека. Мой отец был сахемом[108] племени; моя мать, по имени Длинная Память, прожила больше ста зим и помнит еще те времена, когда в долине Онондага сидели у огня Великого Совета старейшины пяти племен нашего народа. Гуроны, наши враги, которых мы победили и рассеяли, в своей бессильной ненависти прозвали наш народ ирокезами[109], и бледнолицые стали называть нас этим же именем. Сами же мы зовемся народом Длинного Дома, ибо еще моя мать в юности жила в таком длинном доме, где горело пять очагов и под одной крышей обитало в дружбе и согласии десять семейств нашего рода. В этом роду моя мать стала правительницей. Столько раз, сколько зажигались в долине Онондага костры Великого Совета, моя мать ходила туда за сотни миль вместе с другими главными женщинами племен сенека, онондага, кайюга, онейда и могавков[110]. Мать помнит, что в Совете загорелся шестой огонь и племя тускарора вошло шестым в союз нашего народа. Земли и охотничьи угодья наших племен нельзя охватить глазом орла с неба: от Отца Вод Миссисипи до Аллеганских гор и от скалистого ущелья, где беснуется чудовище Ниагары, до чистых вод реки Теннесси. Все чужие племена, кому была нужда проходить через наши земли, платили дань мехами и вампумами нашему народу. Велики были зимние запасы маиса в селениях, а в осенних полях кукурузные стебли были столь высоки, что в наших маисовых посевах заблудиться было легче, нежели в лесу. И не было числа храбрым воинам и охотникам шести племен народа Длинного Дома!

Когда франки и инглизы повели в Канаде войну между собой[111], наш народ поверил инглизам, а делавары и гуроны — франкам. Мы победили; инглизы прогнали франков и заняли их крепости в стороне Великих Озер. И тогда потянулись из-за Аллеганских гор в долину Огайо, на индейские земли, колонисты — скваттеры, хотя их Великий Отец за морем запретил им это. Индейский народ объединил свои силы и восстал: по тропе войны индейцев повел смелый вождь Понтиак, которому франки обещали помочь против инглизов. Но франки обманули Понтиака, племена устали воевать и разошлись, а Понтиака настигла рука бесчестного убийцы. Инглизы забыли, что наши племена помогли им победить франков. Теперь колонисты собираются в шайки, вероломно врываются в наши деревни, топчут поля, рубят яблони, жгут запасы зерна, убивают детей. Они назначили плату за каждый снятый скальп краснокожего воина, женщины или ребенка. Каждый, кто приносит скальп с головы индейца, получает большие деньги и может купить много хорошего товара — рому, пороху, ножей и ружей... Белые говорят: «Хорош только мертвый индеец!»

В прошлую зиму в долине Онондага в последний раз собрался Великий Совет шести племен. Офицер-инглиз говорил на Совете языком своего короля — Великого Отца инглизов, который живет за морем далеко на восход... Он просил от нас помощи своим солдатам против инглизов-колонистов. А колонисты посулили Совету великие блага за помощь против солдат своего Белого Отца. И не стало согласия между старейшинами племен: сенеки и кайюги стали на тропу войны против колонистов, онейды и тускароры — против солдат короля, а могавки и онондага разделились... В долине Онондаго погас костер Великого Совета, и воины разобщенных племен, дети одного народа, теперь убивают друг друга. Горе обманутым! Там, где бледнолицые не смогли сломить пучок прутьев, они легко переломают эти прутья порознь. «Та, чье тело черно», собирает сейчас в лесах свою жатву среди воинов... Горе нам! Я сказал.

Пока старый индеец говорил, весь отряд собрался у костра в шалаше. Безмолвно слушали речь Летящего Камня воины онондага и оба могавка. Антони переводил смысл повествования чернокожим спутникам Бернардито, воинам африканского народа баконго...

— Поведай нам еще, мудрый брат Летящий Камень, что сейчас происходит здесь, в низовьях Огайо. У нас есть друзья в Голубой долине. Давно ли прошел здесь отряд белых воинов-колонистов под командой Кларка? — спросил старого воина Бернардито.