Наследник из Калькутты

Алекс Кремпфлоу, занятый беседой со своим итальянским гостем, не заметил, с каким волнением художник вглядывался в эмаль. Острый глаз живописца сразу узнал знакомые черты: в студии своего итальянского учителя, художника Альбертино Вителли, юный Джордж Бингль видел множество рисунков, изображавших эту синьору в профиль и три четверти на фоне розовых садов Равенны, в римском карнавальном одеянии, в оперных ролях и домашних платьях... Джордж помнил и лицо этого ребенка. Оно тоже повторялось в многочисленных набросках и этюдах Альбертино... Мастер говорил Джорджу, что юный Джакомо — незаконный сын графа Паоло д'Эльяно...

В чертах мальчика на эмали, по-детски нежных, уже виден был характер. И чем пристальнее вглядывался Джордж в это лицо, тем явственнее проступали сквозь него черты другого знакомого лица — черты лорда Ченсфильда... Невероятно, но... с эмали глядело на Джорджа детское лицо сэра Фредрика Райленда! Вот оно, и родимое пятнышко над ключицей... У милорда оно коричневое, у самой шеи... Вот наметившаяся горбинка носа... Даже в глазах ребенка на портрете то же настороженно-недоверчивое, жестоко-упрямое выражение... Неужели капризная судьба приоткрыла Джорджу новую неожиданную тайну?

Джордж работал словно в тумане, но возбуждение, охватившее художника, не помешало, а помогло ему выполнить задачу. Через полтора часа акварельная копия была готова, и синьор Буотти изумленно взирал на нее. Она была исключительно точной, и лишь лицо мальчика на копии выглядело более взрослым. Мистеру Кремпфлоу почудилось даже что-то знакомое...

— Вы и сами большой мастер, мистер Бингль, — проговорил доктор Буотти убежденно.

Пожав холодную руку художника, он завернул свою эмаль, положил ее в бумажник и, прощаясь на пороге с мистером Кремпфлоу, тихо сказал ему:

— Извещайте меня о ходе розысков по адресу: Венеция, дворец графа д'Эльяно, библиотека. Вы можете также в случае необходимости извещать преподобного отца, патера Фульвио ди Граччиолани, по тому же адресу. Это духовник графа, и, подобно мне, он тоже прилагает свои усилия к розыскам названного лица. Прощайте, господа!

В мозгу Джорджа Бингля адрес запечатлелся так, словно его высекли на гранитной плите.

3

Паруса «Сант-Марко» еще не успели исчезнуть за выступом мола, как от причалов бультонской верфи вышла на рейд и легла курсом на зюйд эскадра из трех боевых кораблей. Командовал эскадрой капитан военно-морского флота мистер Дональд Блеквуд, державший флаг на тяжелом фрегате «Король Георг III». В кильватере флагмана эскадры шел однотипный фрегат «Адмирал Ченсфильд» и на расстоянии пяти кабельтовых позади летела быстроходная, хорошо вооруженная каравелла «Добрый Бультон».

Отплытие эскадры не было ознаменовано ни прощальным салютом, ни торжественными проводами. Корабли поспешно вышли в море 4 августа, приняв на борт большой запас продовольствия и боеприпасов. Ночью эскадра обогнала «Сант-Марко», а еще через трое суток стала на якорях в Портсмуте. Командир эскадры Дональд Блеквуд, капитан каравеллы Роберт Трессель и командир «Адмирала» Джозеф Лорн заняли места в дорожной карете и отправились в Лондон. Ливрейный лакей распахнул перед ними двери двухэтажного дома на Тевисток-сквере. Лорд и леди Ченсфильд проводили в этом лондонском доме большую часть зимних сезонов.

После ужина три бультонских моряка проследовали в рабочий кабинет графа. Камердинер опустил шторы и затворил дверь. Лорд Ченсфильд разложил на столе морскую стратегическую карту.

— Ваш поход, господа, должен привести к решительному успеху в борьбе с нашим тайным противником. С тех пор как в морях появился загадочный каперский корабль, редкий рейс торговых судов нашей компании обходится благополучно. Обратите внимание на места встреч с этим противником...

Рука в обшлаге адмиральского мундира легла на синеву под южноафриканским побережьем.