Наследник из Калькутты

Утром 15 сентября 1790 года капитан Бернардито отправился в трактир «Веселый бульдог» к почтовому экипажу из Лондона: отсутствие вестей из столицы уже тревожило всех «охотников за леопардом».

Когда громоздкий экипаж, гремя железными шинами и оглашая окрестности кондукторским рожком, подкатил к трактиру, Бернардито увидел в окне дилижанса офицерскую треуголку майора. На империале восседали шестеро солдат в красных мундирах и долговязый сержант. С первых же слов Бредда капитан понял, что вести из Лондона плохи.

— Ведите солдат к замку, сержант, — приказал майор Бредд, — и доложите лейтенанту Бруксону, что вы прибыли с командой сменить его на посту охранителя владений Ченсфильд.

Солдаты построились в «походный порядок» и затопали к замку. Бредд проводил их взглядом и предложил капитану выпить по кружке эля в трактире. Они уселись за уединенным столиком.

— Я прислан сюда генералом Хауэрстоном, чтобы усилить охрану владений покойного милорда Ченсфильда...

Бернардито в недоумении взглянул на собеседника. Тот с невозмутимым видом рассматривал напиток в кружке. Сделав глоток, майор продолжал:

— Следом за мною уже выехали из Лондона сам генерал Хауэрстон, директор «Северобританской компании» мистер Норвард и правительственный чиновник с полномочиями от лорда-канцлера. Это мистер Бленнерд, на сей раз... подлинный! — Сделав это добавление, майор невесело усмехнулся.

— С какой же целью едут сюда эти господа? — спросил Бернардито, сразу почуяв недоброе.

— Принести соболезнования безутешной вдове, ввести ее в права наследства и... загладить ошибки, совершенные бестактным и неумным майором Бреддом! Завтра торжественные похороны графа Ченсфильда, мистер Бернардито Луис!

Оттолкнув пустую кружку, Бернардито кивком указал Бредду в окно, на башенки Ченсфильда:

— Я плохо понимаю вас, господин майор! А... как же законные наследники этого дома?

— Кого вы изволите иметь в виду, капитан?

— Как — кого! Разумеется, Реджинальда Мюррея и его сестру Джен.

— Видите ли, капитан, в наши тревожные дни революционных потрясений на континенте лорд-канцлер, с одобрения его величества, принял решение не волновать умы граждан оглашением тех тайн, над раскрытием которых мы с вами потрудились с излишним рвением... Никаких разоблачений относительно прошлого Джакомо Грел... я хочу сказать, покойного лорда-адмирала, сделано не будет. В случае появления в печати каких-либо инсинуаций соответствующие номера подлежат запрещению. На одной из площадей Бультона покойному будет воздвигнут бронзовый памятник.

— Значит, присылка сюда этих солдат...

— Это мера, чтобы обезопасить владения милорда и миледи Райленд от... подозрительных и нежелательных иностранцев. Надеюсь, вам ясно, кого генерал Хауэрстон имеет в виду?

— Кажется, ясно. Очевидно, меня и...

— ...и ваших друзей. Неужто вы, капитан, человек столь проницательный, все еще не догадываетесь, ради чего я постарался прибыть... раньше остальных членов комиссии?

— Сударь, законные наследники с надеждой ожидали вашего возвращения!

— Эти надежды не оправдались. Единственное, что в моих силах, — это предостеречь вас, то есть исполнить долг честного союзника по трудной борьбе. Приездом своим я этот союзнический долг по отношению к вам исполнил. Теперь... вы поняли меня, капитан?

Бернардито поднялся и посмотрел Бредду в глаза:

— Угодно ли вам будет переговорить и с самими... наследниками, сударь?

— Хорошо. Идемте в замок. Я покажу им некоторые выписки из протокола комиссии канцлерского суда. Это рассеет ваши сомнения, и вы сможете тогда поступать по собственному усмотрению.

...В охотничьем кабинете Ченсфильда, у пыльных шкафов и полок с ружьями, собрались в тесный кружок все «победители леопарда». Майор Бредд увидел себя в обществе старого капитана, обоих наследников — Реджинальда и Дженни Мюррей, — мисс Изабеллы Райленд, мистера Джорджа Бингля и стройного синьора Чарльза.

Бредд достал из сумки несколько листов бумаги, бегло исписанных канцелярской скорописью. Бернардито, Чарльз и Джордж Бингль склонились над бумагой. Минуя скучные юридические формулы и ссылки на статьи и параграфы, Джордж Бингль, лучше других разбиравший почерк канцеляриста, стал читать вслух самые примечательные места этого документа: