Наследник из Калькутты

— Мой дорогой пастор, — обратился он к священнику самым задушевным и прочувствованным тоном, — я скорблю о том мраке языческих заблуждений, в коем погрязли несчастные души здешних туземцев. Сюда изредка заходят корабли, здесь трудятся миссионеры, с которыми вы познакомились за время нашего отсутствия. Вы посетовали, что на этом острове еще нет христианского храма. Я хочу, чтобы после нашего посещения он был здесь воздвигнут. Прошу вас сейчас же договориться о подробностях со здешними деятелями, ибо уже через два часа мы поднимем якоря. Вероятно, среди этих миссионеров вы найдете сильного верой христианина-проповедника, который сможет стать священником будущего скромного храма. В ином случае придется призвать пастыря из Европы. Не откажите принять от меня эту тысячу фунтов на устройство церкви для обращения язычников к истинному богу. Благоволите распоряжаться этими деньгами всецело по вашему усмотрению, ибо я знаю, что передаю их в достойнейшие руки!

Пастор Редлинг с поклоном принял подписанный чек и молча осенил зиждителя широким знамением креста...

Через несколько часов бухта Санта-Изабель снова опустела: два корабля уже пенили волны, унося живой груз к невольничьим рынкам Америки, а третье судно — бриг «Орион» — на всех парусах летело к далекому острову в Индийском океане.

Глава шестая Постоялец миссис Бингль

Ребенка скорее создать, чем машину.

Чулки драгоценнее жизни людской,

И виселиц ряд оживляет картину,

Свободы расцвет знаменуя собой.

Не странно ль, что, если является в гости

К нам голод и слышится вопль бедняка,

За ломку машины ломаются кости

И ценятся жизни дешевле чулка.

Байрон

«Клянусь, что никогда ни одному лицу или лицам на свете не открою имен тех, кто участвует в этом тайном комитете, их действий, собраний, потайных мест, одеяния, черт лица, наружного вида или всего того, что может повести к их раскрытию... под угрозой изъятия из мира первым встретившим меня братом...

Да поможет мне бог и благословит меня сохранить мою клятву ненарушимой».

Клятва английских луддитов

1

Старый слуга Френсис опустил шторы, задернул занавески на окнах и принес свечи в кабинет мистера Уильяма Томпсона.

Невеселый сочельник выдался в этом году! Где-то в неведомых водах, под чужими небесами, находится сын Ричард, а с ним и два верных друга дома. Может быть, им сейчас грозит опасность? Или среди чудес южных морей они подымают стаканы за удачу и недосуг им даже вспомнить об оставшихся на родине? А может быть, и они сейчас с грустью думают о зимних сумерках, тяжелых хлопьях снега, пустующем столе для пикета и старых друзьях у камелька?

Миссис Томпсон, известная всему Бультону дама-благотворительница, пришла в кабинет супруга, чтобы рассеять его раздумье и пригласить к заботливо накрытому рождественскому столу.

— Уильям, — сказала она мужу, — сегодня нам будет грустно за праздничным столом. Так хочется, чтобы сегодняшний сочельник был настоящим христианским рождеством, как в добрые старые времена! Пошлите, сэр, слугу на улицу и велите привести какого-нибудь маленького бедного мальчика, чтобы посадить его за этот стол. Я уж так давно не видела детей в нашем доме!

Сам мистер Томпсон вышел на поиски «святочного мальчика». Искать пришлось недолго. Достигнув ближайшего перекрестка, он заметил перед освещенным окном лавки немца-колбасника маленькую фигурку мальчика, созерцавшего рождественских поросят и окорока, украшенные кружевной бумагой. Как во всех почтенных святочных рассказах, мальчик был бедно одет, ежился от холода, дул на озябшие пальцы и не сводил глаз с поросенка в бумажном уборе.

Юный джентльмен едва не дал стрекача от мистера Томпсона, но, по-видимому, тоже вспомнил святочные традиции и последовал за адвокатом.

— Вот здесь сними свою куртку, мальчик, и скажи этой доброй леди, как тебя зовут, — сказал мистер Томпсон своему гостю, входя в переднюю.

— Мое имя Томас Бингль, сэр, — отвечал «святочный мальчик», — мама дала мне полшиллинга на сладости и велела скорее возвращаться домой. У нас нынче тоже будет праздничное угощение.

— Томас Бингль? Скажи, Томас, не ты ли вместе с твоей матерью был у меня однажды летом в конторе? Ты меня узнаешь, Том?

— Да, сэр.