Наследник из Калькутты

На своих спасителей старый воин глядел с полным равнодушием и сначала не отвечал на вопросы. Потом его, по‑видимому, удивила и даже тронула забота, проявленная о нем чужими путниками, которые не пожалели для него ни хорошей еды, ни даже «огненной воды». Жестом он показал, что доволен и желает теперь уснуть, а после отдыха будет говорить с Зорким Оком, в котором, очевидно, признал вождя маленькой экспедиции. Зоркое Око расположился у костра, набил свою неизменную трубку и, посматривая на лицо спящего индейского воина, пригласил старшего из группы дайтонских охотников сесть поближе к огню.

— Вот уже не первую ночь мы проводим с вами у одного костра, и цель нашего пути общая; из‑за каждого куста грозит опасность, и делить ее, возможно, придется вместе. Но до сих пор мы еще ничего не знаем друг о друге… Меня зовут Тоббиас Чембей.

Бернардито дружелюбно протянул старику табакерку. Тот решительно отказался. Капитан продолжал расспросы:

— По вашим рукам я вижу, что вы — ремесленник, а спутники ваши, по‑видимому, крестьяне из Ирландии. Вы квакер?

— Нет, методист.[110]

— Не больно‑то я разбираюсь в этих тонкостях веры. Не назовете ли вы ваше имя, синьор?

— Меня зовут Элиот Меджерсон. Я бывший рабочий с ланкаширской мануфактуры.

— И давно вы из Англии?

— Четыре месяца назад… Скажите, мистер Чембей, а эти ваши черные спутники… Вы что же, верно, имеете касательство к работорговцам?

Бернардито расхохотался так, что огонь в костре колыхнулся и спящий индеец пошевелился.

— О да, синьор Меджерсон, к работорговцам я действительно имел некоторое касательство… Только мои черные спутники не были в обиде за это.

— Вас, мистер Чембей, тоже нелегко разгадать… Ведь вы не траппер, не простой охотник, не торговец пушниной и кожами… А может быть, вы вербовщик или «дух»?[111]

— Хм! «Дух», говорите вы, синьор Меджерсон? Пожалуй, тут вы попали в самую точку. Ха‑ха‑ха! И верно, что «дух»… Без плоти и крови, но с добрыми кулаками, каррамба!

Меджерсон недоверчиво смотрел на странного спутника. Его правый глаз искрился весельем, левое око было мертвенно-спокойным… Что за цель у него в Голубой долине? Откуда он?..

— Каким судном вы, мистер Чембей, прибыли к побережью? В каком порту вы ступили на американскую землю?

— Высадился я близ Филадельфии, с брига «Африканка».

— Не из Капштадта ли прибыло ваше судно?

— Да, действительно из Капштадта, с заходом в Гвинейский залив, к устью Заиры.

— А этот молодой итальянец зовется Каррачиола, не так ли? — в упор глядя на Бернардито, спросил старик.

Бернардито схватил Меджерсона за плечи:

— Вы слышали об этом негодяе? Заклинаю вас именем Бога, откройте мне, что вас ведет в Голубую долину, синьор!

— Ведет меня долг защитника обманутых и слабых… Если этот молодой человек не Каррачиола из Капштадта, а вы прибыли не с транспортом «Омега» через Йорктаун, тогда, быть может, мы с вами не помеха друг другу в Голубой долине!

— Синьор Меджерсон, Каррачиола мертв! Он пал от наших рук. О транспорте «Омега» мне ничего не известно. Не станем пытаться проникнуть в тайны друг друга. Но знайте, что, если вы спешите на помощь людям Голубой долины, у вас нет союзника вернее меня и синьора Антонио!.. Однако наш больной просыпается…

Раненый индеец приподнялся на локте и попросил пить. Бернардито сам напоил его из берестяной кружки. Старый индейский воин осмотрел свою перевязку и остался доволен врачебным искусством Бернардито и Антони. Он неторопливо достал трубку, украшенную резьбой, набил ее из табакерки Бернардито и предложил первую затяжку Зоркому Оку. Капитан потянул из трубки и передал ее вкруговую. Когда все охотники покурили, трубка вернулась к ее хозяину. Он поудобнее оперся спиной о груду еловых веток и начал свой рассказ о событиях в лесном краю…

— Слушайте меня, чужие охотники, гости наших лесов. Я расскажу о делах ваших бледнолицых собратьев; они чернее, чем кожа ваших негров, этих черных людей с чистыми душами. Вы услышите правду, которую я знаю от своей матери. Я вижу, что ваши матери научили вас хорошим обычаям, а ваши отцы сделали вас настоящими мужчинами. Это хорошо! Таких, как вы, среди белых мало. У них немного настоящих мужей. Они сильны хитростью слабых и коварством трусов…