Наследник клана (Взрыв это случайность)

– Простите, – мне как уже профессиональному шлангу надоело стоять мало что понимающим болванчиком и, хотя было боязно вмешиваться в подобный разговор, но, как известно, меньше знаешь – крепче спишь, а я уже наслушался здесь такого, что хватит на полноценную бессонницу. – Я, конечно, очень извиняюсь, что вмешиваюсь, но, может быть, я пойду? Зачем я вам тут нужен…

– Антон, останься, – сказала Ольга Владимировна.

– Но зачем? Ловите своих «Лесников» на меня как на приманку? Ну и ловите дальше! К чему было меня в это посвящать, да и ещё раскрывать в тайны правящего рода?

– Я сказала, останься! – а вот это был уже прямой приказ, и мне пришлось подчиниться.

– Не «Лесников», а «Садовников». Да, знаю, звучит вполне мирно и непрезентабельно. Антон, дело в том, что попытка сработать тебя, как ты выразился, «в тёмную» явно провалилась, – объяснил мне Лев Евгеньевич. – Так что теперь нам нужна твоя помощь. Скажем так, в открытую. Времени ждать, пока Садовники сделают ход, у нас попросту нет, значит, надо их спровоцировать.

Говорил «пиджак» вроде бы искренне, но я не то чтобы ему не верил, просто подозревал, что смысла в действиях этих «Шипов» может быть гораздо больше, нежели озвучивалось. А потому порой косился на учёную, пытаясь уловить её реакцию на слова мужчины.

– И в данный момент ты подходишь на подобную роль просто идеально.

– Вы говорили нечто подобное ещё три месяца назад, однако за всё это время я так и не заметила подозрительных шевелений вокруг Антона, – Ольга не спешила помогать «пиджакам», а вообще, как я заметил, женщина не очень-то любила их организацию. – Почему же вы считаете, что сейчас кто-то клюнет. И вообще, как, по-вашему, Антон должен их «спровоцировать»? Вы хоть знаете, какой загруженный у него график?

– Знаю. И поверьте, никто не будет вмешиваться в учебный процесс, просто придётся немного «слить» информацию. Здесь три фактора: время, новый аспект и уникальное ядро. Если раньше агент Садовников мог годами не проявлять активность, то теперь его точно заставят выйти на Антона. Глава секты умный и беспринципный тип, но при этом невероятно жадный до силы. Жаждущий достигнуть вершины могущества любыми путями, – Лев Евгеньевич на мгновение замолчал и задумчиво посмотрел в окно. – Собственно, пока он не встал во главе «Садовников» – это была небольшая замкнутая ортодоксальная конфессия, соблюдающая древние обряды и особо никому не мешавшая. Им и в голову не приходило торговать ядрами или нападать на молодых чародеев, ведь их основой был полный изоляционизм и, можно даже сказать, реэволюция их общества.

– Так вы узнали его настоящее имя? – вскинула бровь Ольга Васильевна.

– Пока, к сожалению, нет. Всего за несколько лет Ветроградарь, как он себя называет…

– Это что? Кто-то из наших? – перебил его я. – Это ведь на древнемосковском «Сторож сада»?

– Точно неизвестно, – хмыкнул Лев Евгеньевич, заметив мой интерес. – Так в западно-европейских полисах его называют «Fruchtsammler», на немецком языке это означает «Собиратель плодов».

– А… с чего такая разница? – продолжил допытываться я.

– Антон, помолчи, – притушила мой разгорающийся интерес Ольга Васильевна. – Лев Евгеньевич, продолжайте.

– А знаете ли, интересный вопрос задал Антон, – задумчиво произнёс «пиджак». – Я как-то не интересовался, но уверен, что аналитики вполне могут что-нибудь сказать по этому поводу. Так вот, всего за несколько лет он превратил тихих жрецов в безжалостных убийц, а к его секте один за другим начали присоединяться сильные чародеи-рецидивисты. Власти уже порядка десяти полисов объявили награду за его голову, но за прошедшие сорок лет так никто и не смог даже выйти на его след. И более того, скажу, что мы даже не уверены, один это человек или сейчас личность Ветроградаря носит его приемник. Несмотря на это, Москва раньше была вне зоны их интересов, и хотя мы следили за действиями «Садовников», но без особого рвения. А вот теперь их агент всплыл не где-нибудь, а в Тимирязевской Академии… И в течение пяти лет убил как минимум троих студентов и учеников. Ещё четверо пропали без вести в вашем Лесу, но даю руку на отсечение, и к этому они приложили свои грязные лапы.

– Знаете, Лев Евгеньевич… – я потёр висок и, вспомнив о запрете Ольги Васильевны открывать рот, покосился на неё, но та, лишь тяжело вздохнув, закатила глаза и одёргивать меня не стала. – Я тут поинтересовался… В прошлом году ведь на выпускном экзамене в этом самом «Лесу» погибло аж целых сорок семь человек, причём большинство в стычках друг с другом. И нечто подобное происходит каждый год. Но никто ведь не бежит никого арестовывать, да я бы сказал, что это вообще мало кого волнует! А здесь всего трое за пять лет, и такое пристальное внимание?