Наследник клана

Блин, Нинка реально странная девчонка! Вот кто из барышень нашего возраста, не смущаясь, способен в простом, не интимном разговоре, рассказать практически незнакомому парню о критических днях. О том, как мальчик девочку, как мальчик девочек и девочка много мальчиков, но при этом сделать так, чтобы это было относительно возбуждающе, не пошло, и даже мысли не возникало, что из личного опыта. Более того, парой фраз дать понять, что речь ни о ком из знакомых не идёт, но примеры — реальные люди и того же возраста и статуса. При этом она, в общем-то, не выдала ни одной «страшной тайны», а ту же Алису выставила чуть ли не героиней.

Вот только потом, когда алый вихрь уносится прочь по коридору, а к тебе с сочувственным взглядом подходит Ульрих, ты узнаёшь, что Нина Ефимова — наследница маленького, но известного рода чародеев-дипломатов, редко когда становящихся боевиками, и это у них в крови. А на твой вопрос отвечают, что непонятное слово «фригидная» — это медицинский термин, и для обычной женщины оскорбление, но касаемо Уткиных — правда. И об этом все знают, но у них там как-то по-другому все работает, но сие уже тайна…

У тебя начинает болеть голова и совсем непонятно, нахрена нам преподают правила этикета, если кто-то, кому я безразличен значительно больше, нежели пыль под ногами, фактически прилюдно заявляет всем: «Это мой мужчина! Я его застолбила и давно уже пользую!» Но, как говорят знающие люди, я могу расслабиться и не думать о «белой обезьяне», а как всё разрешится, потом узнаешь! И это парни моего возраста, которые на вопрос: «А ты сам-то что бы делал?» — честно заявляют, что отмахивались бы руками, ногами и всеми конечностями. Что за монстры эти Уткины?

В общем, непонятно! И от того злит ещё сильнее! Все, похоже, что-то знают, один я, как дурак, пребываю в неизвестности! И это ещё не касаемо первопричины всех бед, то есть чего-то касающегося меня, о чём я ни сном ни духом! А далее, как выяснилось, не «все такие умные и не всё знают», тебя доканывают вопросами касаемо школьной «Княгини», сверлят злыми глазами, презирает слабый пол, и в результате ты проходишь лабиринт и попадаешь в лазарет….

Так что к дверям лаборатории Ольги Васильевны я, непроизвольно вспомнив сегодняшний день, подходил в весьма нервном настроении, готовясь к тяжёлому разговору. Только вот, вместо того чтобы постучаться, вдруг замер, услышав смутно знакомые голоса, о которых уже почти успел забыть.

— …Нет, мать вашу! Нет и ещё раз нет! Антон никуда не поедет! Я категорически против! — в голосе учёной звенела сталь. — Хотите играть в свои игры — пожалуйста, но без него. Мальчику нужно учиться!

Естественно, только услышав своё имя, я насторожился. Тем более после уже услышанного. А потому постарался затаиться, как нас учил Мистерион на «ОЧБ», правда, не знаю, успешно ли заглушил ток имеющейся живицы в каналах и меридианах — всё же вне состояния ярости я её вообще не чувствую.

— Вы забываетесь, Ольга Васильевна, — раздражённо произнёс молодой. — Вам поручали…

— Нет, это вы забываетесь! — рыкнула женщина. — Что это «вы», «Шипы», можете мне поручать?

— При всём уважении к вам лично и к вашему роду, — в отличие от коллеги, Лев Евгеньевич, один из «пиджаков», что привезли меня сюда, оставался спокоен и ничуть не уступал опекунше морозом в голосе. — Но одним из условий обучения мальчишки в этой академии было исполнение роли приманки для Садовников…

— А вы не охренели ли там в своём ведомстве? — внезапно очень спокойно произнесла Ольга Васильевна, вот только всё пространство вокруг затопила жуткая аура, от ощущения которой у меня чуть не подогнулись колени.

— Тогда вы совершенно не возражали, — старший из парочки произнёс это вроде бы нормально и спокойно, вот только в голосе проступила лёгкая хрипотца. — Не вижу, что могло поменяться за столь короткое время.

— Короткое время? — Давление спало, но от тона учёной подошвы ботинок могли бы примёрзнуть к полу. — Мальчики, а вы, вообще, понимаете, в какие игры играете? Всё изменилось в тот момент, когда я посмотрела на распечатки анализов и поняла, кого вы мне привели. Вы хоть задумывались о том, что…

— Ольга Васильевна, — опять заговорил модой, — не стоит вам ссориться с Давидом Фиакентьивичем! Это мёртвый клан, и мы…

— Да я плевала на этого старого маразматика с высокой колокольни! — рявкнула женщина. — Как и на всё ваше ведомство!

— Егор, осади! Говоришь много… — послышался тихий, но властный голос старшего. — Ольга Васильевна, вы же понимаете, что из-за возникшей у вас привязанности и у нас, и у вас будут проблемы?!

«Мёртвый клан? — я даже дышать старался через раз, с одной стороны, вот оно: я клановый, — только слово «мёртвый» как-то не предполагало живую родню, на которую я ещё утром так надеялся. — И что мне делать?»