Наследник Клеопатры

– Нужно только, чтобы дворцовая часть была открыта, – скачал Цезарион, с опозданием вспомнив, что, возможно, теперь все изменилось. – Она отделена от остального города стеной, и римляне могли закрыть ворота. Но даже если она будет закрыта, все равно можно увидеть много интересного в храмах. В храме Сераписа есть много удивительных механических устройств. Например, машина, которая сама осуществляет возлияние, когда начинают сжигать благовония. Там две золотые фигурки – мужчина и женщина, – и они совершают возлияние вина, как только па алтаре зажигают благовония.

Цезарион вспомнил, как сам был поражен, впервые увидев чудесное изобретение. Родон объяснил ему, что от нагревания воздух внутри алтаря начинает расширяться, в результате чего вино, запасенное внутри фундамента, поднимается вверх по трубочкам, которые выходят к рукам фигурок. И хотя Цезарион знал, как устроена эта машина, он не переставал удивляться. Серапион рассмеялся.

– Я так хочу посмотреть на эти фигурки!

Тут в комнату влетела его сестра, дочь Ани, а следом за ней – девочка-рабыня, в руках у которой была его одежда.

– На что посмотреть? – улыбаясь, спросила Мелантэ. Цезарион нахмурился и поспешно натянул простыню повыше.

Он помнил, как опозорил себя перед дочерью Ани вчера утром, когда они только приехали. Юноша заметил, что с того момента она смотрит на него с жалостью и тревогой, как будто ожидает, что он в любой момент может забиться в конвульсиях с пеной у рта. Хуже всего, что Цезарион пребывал в замешательстве от ее красоты – у нее, как и у отца, была очень смуглая кожа, густая копна черных вьющихся волос и широкая ослепительная улыбка. Губы девушки были просто созданы для поцелуев. И поэтому так горько ощущать себя объектом ее жалости.

– Чудесную машину в храме! – с живостью ответил Серапион. – Арион рассказал мне о ней. А еще рассказал о... как его... о зверинце, где много животных. И о большой змее!

– Может статься, что ты этого не увидишь, – поспешил вставить Цезарион. – Все это на территории дворца. Когда в городе; беспорядки, ворота могут быть закрыты. Я почти уверен, что во дворце сейчас римляне и они крепко заперли ворота в город.

Он представил, как римляне расположились во дворце: сандалии легионеров, подбитые тяжелыми набойками, царапают мраморный пол; Цезарь Октавиан отдает приказ перенести золотых; дельфинов из купальни в свой дворец в Риме. Занимает ли кто-нибудь его собственные покои? Может, Марк Агриппа, правая рука императора, спит сейчас на его кровати из кедрового дерева, укрываясь искусно расшитым хлопковым покрывалом. Или Октавиан приказал ободрать все украшения, вынести все ценное из: комнат и погрузить на корабли?

Александрия пала. Александрия в руках римлян.

– Машин этих там может уже не оказаться, – резко добавил Цезарион. – Их могли забрать римляне. Сами они такие вещи делать не умеют, но они им очень нравятся.

– А я хочу увидеть море, – вступила в разговор Мелантэ, глаза которой просто горели от восторга. – Его-то римляне увезти не смогут! Папа рассказал, что в Красном море он видел цветы, которые питались рыбой.

– Наверное, актинии, – сказал Цезарион, приятно удивленный любознательностью девушки.

– Они так называются? А во Внутреннем море они тоже водятся?

– Мне кажется, что они водятся во всех морских водах, – ответил Цезарион, подумав, что Мелантэ – истинная дочь Ани. – Но только это не цветы. Философы утверждают, что это такие животные, что-то вроде улиток.

– Папа говорил, что они выглядят как цветы.

– Но есть и насекомые, которые похожи на листья деревьев или на веточки.

– Верно! А эти... актинии... они есть в море возле Александрии?

– Их полным-полно во всей бухте, – ответил Цезарион, невольно улыбаясь. – Я раньше развлекался тем, что бросал им улиток. Они засасывают улитку и затем выплевывают одну раковину.

– Я хочу увидеть их, – решительно заявила Мелантэ. Она жестом велела рабыне положить одежду Цезариона на постель и сказала: – Серапион, дай Ариону одеться. Сударь, если вы хотите умыться, вам сейчас принесут воды. – С этими словами она выпроводила брата из комнаты.

Он попросил девочку-рабыню принести воды, умылся и оделся. Его хитон снова выстирали и починили. Грубые стежки, которыми его зашили в Гидревме, сняли, и теперь вместо них Цезарион увидел аккуратный шов, сделанный тщательно подобранной по цвету ниткой. Сейчас уже почти не было видно, что хитон вообще был порван, – на то и мастерская по производству тканей, чтобы в ней нашлись нитки всех цветов. Вместе с водой девочка принесла бронзовое зеркало. Затем она предложила ему немного подстричь волосы.