Наследник, которому по...

Вытащил следом бутылку шампанского и хлопнув пробкой, налил треть бокала и ей и себе. Немного, но расслабиться хватит. Тем более девушке, не привыкшей к алкоголю.

С минуту помедитировав на шипучую пузырящуюся жидкость, та, наконец, решилась и резко опрокинула шампанское в рот, выпивая залпом.

Я только хмыкнул, сам лишь пригубив, и посмаковав неплохой Дон Периньон, что неизменно сопровождал меня в поездках из школы. Предложил:

– Ещё чуть-чуть?

– Давай, – согласно кивнула Анюра, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

– Только этот пей по чуть-чуть, – предупредил я, снова заполняя бокал на треть.

Ехали мы минут сорок, поэтому к моменту, как мы завернули в родные ворота, от былой скованности у моей невесты не осталось и следа, даже глаза заблестели немного, и я, ненароком, подумал, что слегка переборщил с дозой игристого расслабляющего.

Стоило нам ступить на крыльцо, как нам навстречу показалась целая делегация, возглавляемая Эльвирой Рассказовой.

Нет, первым шёл, конечно, глава семьи, но рулила всем из-за его спины, моя маман, в этом не было никаких сомнений. Похоже Вениамин успел предупредить о нашем приезде заранее.

– А вот и наш сын, – с несколько наигранным энтузиазмом пробасил Рассказов-старший, то и дело поглядывая на стоявшую за плечом жену.

– С возвращением милый, – проворковала Эльвира, а две мои кузины, синхронно отбили поясной поклон и слащаво пропели:

– С возвращением братик-сама.

Затем делегация переключилась на Анюру.

– Здравствуй, дорогая невестка, – снова всё с той же наигранностью произнёс отец.

– Здравствуй, девочка, – улыбнулась маман.

– Добро пожаловать избранница братика-самы, – вторили ей близняшки.

От такого приветствия Анюра слегка оторопела и зависла, не зная что ответить. Выручил я, подхватив её под локоток, произнёс:

– И вам здравствуйте, дорогие отец, мама, и сестрицы-тян. Прошу, позаботьтесь о моей невесте, будто она вам дочь родная, а вам, – я перевёл взгляд на кузин, – третья, утерянная в младенчестве близняшка.

Что Хэнэко, что Тоши, мгновенно перекосило, а я, довольно сощурившись, повёл Анюру в дом. А то я не понимаю, для чего это дешёвое театральное представление было устроено. Начальный этап психологической обработки. Особенно близняшки. Когда хором пели – братик-сама, – такие лица сделали, будто ублажают любимого братика каждую ночь.

Стоило нам пройти в столовую, где, как нам сообщили, уже был накрыт скромный ужин, как Светлова только сильнее вцепилась в мою руку и шёпотом спросила:

– Это что, у вас правда так едят?

– Иногда, – дипломатично ответил я, разглядывая разложенные возле каждой тарелки десятки наименований столовых приборов.

И вновь в этом всём читалась идея поставить Анюру в неловкое положение. Потому что откуда ей знать, что рыбу, к примеру, надо есть второй вилкой слева и в пару ей брать такую же вилку, лежащую справа, а закуски есть мелкой вилкой, идущей третьей по счёту от тарелки. И это ещё не весь перечень. Там были и салатная, и десертная, и даже шпротная вилки. А ещё кокотная, оливковая, для морепродуктов…

Но самое главное, что на столе были представлены и все блюда для этих вилок.

И когда, спрашивается, только успели…

Правда, явно волнуясь в первые минуты, усевшись за стол Анюра смогла успокоиться, а затем всех удивить, когда, после подачи салатов, смогла выбрать из перечня правильную вилку и парный нож.

Близняшки снова насупились, слишком сильно в них было предвкушение Анюриного позора. Ну а я, хмыкнув, провёл пальцем по приборам, едва касаясь каждого из них, а затем, безошибочно вернувшись к самой первой вилке, с удовольствием сжал её в кулаке и принялся с аппетитом поглощать всё, до чего мог дотянуться, наплевав на этикет.

В эту игру, как я уже говорил, можно играть вдвоём.

Как я уже говорил, никакие условности не могли встать между мной и едой. Которой я продолжал наслаждаться, как и в первый день моего попадания сюда.

– Дрейк! – тут же взвилась маман, – что ты делаешь, так некультурно, что подумает твоя невеста.

– Во-первых, – отпив с шумом компота, который я налил в коньячный бокал, буркнул, покосившись на скромно потупившуюся Анюру, – она девушка умная, поэтому что подумает – никогда не скажет, а во-вторых – имидж ничто, голод – всё.

Зачем я это делал? Наверное в отместку. Они пытались повлиять на мои планы, я, соответственно, ломал их. Этакая автоматическая контрреакция.

На этом вроде успокоились.

Но тут началось другое, маман усиленно начала подливать спиртное. Не мне, понятное дело, – Анюре. Правда, каждый раз, я первым хватал её бокал и демонстративно вливал в себя. По итогу, уже через час подобного развлечения я был сыт, пьян и склонен повеселиться.

Откинувшись на спинку стула, я левую положил на спинку стула Светловой, правой принялся, держа зубочистку, ковыряться в зубах, а ноги закинул прямо в ботинках на столешницу.

– Сын, – побагровел тут же Рассказов-старший, – а ну живо убрал ноги со стола!

– Не буду, – будничным тоном произнёс я, продолжая выколупывать из зубов кусок застрявшего мяса.