Наследник, которому по..

— Дрейк Ричардович, — пробасил мой бодигард. Мгновенно словно увеличился в размере, став шире раза в два и расставив локти, принялся раздвигать толпу перед воротами, освобождая мне путь.

— Слушай, — догнал меня Курдашов, пошел рядом, слегка помахивая портфелем. Мы с ним даже вдвоём прекрасно помещались в кильватерном следе идущего напролом Валуа, поэтому могли идти, не обращая ни на кого внимания.

— А может замутим тут у тебя чего? Ну там совместные унижения простолюдинов, а? У меня фантазия знаешь какая, я в своей просто чемпион по унижению был. Дрейк, давай, а?

— А что всё малдар? — с ленцой поинтересовался я, слушая парня вполуха, — если чемпионом был?

— Ну, — тут он немного смутился, — понимаешь, как-то так вышло, что я без отдачи это делал, ленился, но здесь, с тобой, я уверен, мы зажжем по полной.

— Не, — ответил я, — не интересно.

Привычно зафиксировал, войдя на территорию школы, кто, где, чем занимается. Николя, из авангарда плавно перетёк мне за спину, грозно там возвышаясь и рыскавшие по входящим взгляды старшаков, ищущие кого бы унизить, тут же сместились дальше, не задерживаясь на нас. Впрочем, оценивали не только они, но и простолюдины, дружную команду которых, с утра накачивал на борьбу с аристократией лично лидер школьной оппозиции, как его уже успели окрестить — Такаюки Иванов. Голова молодого революционера была героически замотана в бинты и, взобравшись на бетонный блок, валявшийся на территории с доисторических времён, он с жаром махал рукой в направлении леса. То ли указывал, куда надо гнать аристократов, то ли посылал туда своих нерешительных соратников. Не понятно. Да, впрочем, и не интересно.

— Ну ты зря, — с осуждением пробормотал Готлиб, затем хитро сощурился, — или ты может какой другой способ нашел? Колись.

— Нет другого способа, — ровно ответил я, — просто я не собираюсь рвать жилы ради магии. Мне она не интересна.

— А что тебе интересно? — не понимающе уставился на меня Курдашов.

— Физика.

Мой лаконичный ответ он переваривал секунд пять, наконец чуть толкнул меня кулаком в плечо, сказал со смехом:

— Я понял, ты меня разыгрываешь. Ну ладно, будем считать, что я почти поверил. Ну ладно, — он резко сменил вектор движения, махнул мне рукой на прощание, — ещё увидимся.

Я посмотрел, как он направляется прямо к Иванову, на секунду приостановился, с проснувшимся интересом наблюдая за тем, что будет дальше.

Готлиб был один и, похоже, был ещё не в курсе некоторых прогрессивных изменений в внутренней самоорганизации учеников “Последнего пути”.

Остановившись в паре метров от выступающего Такаюки, он принялся с интересом слушать, а затем, расхохотался и громко крикнул:

— Эй, простаки, вы чего тут устроили?!

Голова Иванова медленно повернулась, останавливая взгляд залитых кровью глаз на Курдашове. Он прошипел:

— Аристократ, один, сам пришел.

А затем рука его взметнулась вверх, и он провозгласил:

— Я борец за добро и справедливость! Я Такаюки-кун… тьфу Иванов! И я несу возмездие во имя…

Последнее я не расслышал, потому что рядом кто-то чихнул, поэтому осталось неизвестным, во имя чего Иванов это всё затеял, но дальше указующий перст парня недвусмысленно ткнул в грудь несколько растерявшемуся аристократу и прозвучал короткий приказ:

— Взять!

Дважды ему повторять не пришлось и буквально через секунду, до последнего не верящего, что с ним что-то случится плохое Готлиба повалили наземь точным ударом в лицо и принялись запинывать ногами.

Наблюдать было интересно, но скоро должны были начаться уроки и, засунув руки в карманы, я пошел в школу, не обращая больше внимания происходящее во дворе действо.

Но стоило подойти к дверям, как те распахнулись, и народ начал плотным косяком не входить, а наоборот из школы выбегать.

— Строимся, все строимся, — раздался зычный голос завуча, и вся толпа, забурлив хаотично, поползла на площадку сбоку здания, где проводили всякие линейки и прочие общешкольные мероприятия.

Уже там меня вновь нашел охающий и кривящийся от боли Курдашов. Держась за бок, он протиснулся сквозь толпу ко мне и полным горестного удивления голосом спросил:

— Дрейк, это что вообще было?

— Ты о чём? — я, повернулся к Николя, поманил пальцем, чтобы тот наклонился, негромко попросил:

— Сходи узнай, из-за чего сбор.

Отпустив его кивком головы, посмотрел на Готлиба.

— Да об этом! — возмущённо воскликнул тот, касаясь синяка на скуле, страдальчески поморщился, — что у вас тут за беспредел творится?

— А у вас такого не было? — поинтересовался я.

Мне совершенно не интересно было слушать жалобы молодого аристократа, но делать было всё равно нечего, пока Валуа ходил выяснять причину общего сбора, и поэтому я решил разговор поддержать.

— Нет конечно! — Курдашов достал откуда-то из внутреннего кармана маленькое зеркальце, цокнул языком увидев идущую наискось трещину, но всё же, со вздохом принялся себя осматривать.