Наследник, которому по..

— Смотрелось впечатляюще, — добавила Анюра, подходя вслед за ним и я, улыбнувшись, приобнял её и пообещал:

— Скоро ты сможешь так же.

Глава 18

— Слушай, а мне правда ничего не надо делать? — шепотом спросила Анюра.

— А? — оторвался я от портативной консоли, взглянув на девушку, — а, нет, не парься, ничего не надо.

Мы сидели на пятиминутном перерыве перед уроком истории, на котором наш историк — Фольтер Фридрих Карлович, большой любитель средних веков, планировал провести контрольную работу на знание пыток и пыточных инструментов Испанской инквизиции конца пятнадцатого, начала шестнадцатого века.

Безмерно увлечённый собственным предметом, Фридрих Карлович предпочитал знания ученикам, слабо выучившим теорию, подтягивать практикой, для чего всегда при себе имел чемоданчик с любовно уложенным практическим пособием. Вилка еретика была самым безобидным из содержащихся там предметов, поэтому большая часть моих одноклассников усердно штудировало учебник, проявляя похвальную ответственность.

— А ты не хочешь повторить? — снова прошептала моя невеста, видимо слегка обеспокоенная моим расслабленным видом.

— Неа, — лениво ответил я, — у меня абсолютная память, да и тема простейшая. Пытки примитивные, фантазии никакой, что тут повторять?

— Везёт, — вздохнула та с лёгкой завистью и вновь принялась, как и остальные, листать страницы, то поминая Железную деву, то подсчитывая в скольких местах ломали кости приговорённым к колесованию.

К вопросу доведения до окружающих нашей, так сказать, помолвки, я подошел со всем тщанием. Во-первых, Анюра была ненавязчиво представлена Готлибу, который, узнав, что девушка совершенно не благородных кровей, тут же, с выпученными глазами умчался рассказывать эту новость всем знакомым и незнакомым.

Затем Светлова пересела ко мне за парту и любопытствующим учителям, с чего такие пересадки, я тоже любезно сообщал, о нашем новом статусе, тем самым, таким ненавязчивым способом доведя информацию и до администрации школы.

Первые пару дней Анюра, правда, была в лёгком напряжении, всё ожидая, что я начну с неё что-то требовать, но мне от неё, как и от любой девушки, было нужно только одно — чтобы не мешала заниматься своими делами. Она постепенно успокоилась, но нет-нет, подобные вопросы у неё вырывались, являясь, видимо, очередным пережитком патриархального общества — неистребимым желанием навязать мужику какую-то свою заботу.

Хотя может это был отголосок материнского инстинкта? Я, признаться, в эти материи старался никогда не лезть, ибо собственное психическое здоровье мне было небезразлично.

Прозвенел звонок и затем, в кабинет, помахивая чемоданчиком в руке, вошел вперёд пузом, подхваченным снизу брючным ремнём, лысеватый, в пенсне на кончике носа — историк, после чего добрым взглядом обвёл класс.

— Нус-с, — произнёс он, проходя к учительскому месту и водружая звякнувший металлом чемоданчик на стол, — все готовы к контрольной?

Вопрос был риторический. Нет, сомнения были у всех, кроме, может быть, меня, но кто же признается? Мигом Фридрих Карлович стул с пиками точёными организует, и это в лучшем случае, а так может и пронесёт.

— Учебники убрали, убрали, я сказал! — он, задрав подбородок, оглядел всех через пенсне, — достали чистые листы и ручки, и чтобы больше ничего на парте не было!

— Кто там зевает?! — , углядев злостное пренебрежение по отношению к себе со стороны ученика, Фольтер метнулся вдоль ряда, с невероятной для его комплекции быстротой, настигая нарушителя прямо в момент максимального раскрытия челюсти.

По отчаянным глазам одноклассника было видно, что тот и рад бы был прекратить, но зевалось оно само, и процесс было уже не остановить.

— А, опять Сидоров! Что, снова скажешь, что всю ночь учил и поэтому не выспался?

— Фридрих Карлович, — послышалось жалобное блеяние, — я не специально.

— Специально или не специально, никого это уже не волнует. Сейчас зевнули, а через пять минут и вовсе заснёте. Моргнёте, а обратно веки раскрыть забудете, а кто контрольную писать будет? — приговаривал историк на ходу, рысью вернувшись к столу и доставая из чемоданчика конструкцию из металла и кожи.

Мне одного взгляда хватило, чтобы понять, что это такое и я вновь со скукой принялся смотреть в потолок, сложив руки на животе и вытянув под партой ноги.

— Нет! — завопил Сидоров, но все мольбы были напрасны, и скоро его голову увенчала конструкция, которая тонкими металлическими пластинками держала веки парня в открытом состоянии, не давая им моргать и вообще как-то закрываться.

Затянув кожанные ремешки на затылке, для надёжной фиксации прибора, Фольтер

щёлкнул замочком и удовлетворённо произнёс:

— Ну вот, теперь вы точно не заснёте до конца контрольной.

Вернувшись к столу, он достал пачку листов с вариантами вопросов, после чего раздал, пройдясь по рядам. Правда, мне, почему-то, не досталось.

— Фридрих Карлович? — вопросительно произнёс я.

— Рассказов, я и так знаю, что ты знаешь, у меня для тебя отдельное задание, — ответил, блеснув пенсне, историк, — бери стул и иди сюда.