Наследник крановщика

Одним словом, почти всё заново повторилось и в овраге, и рядом с ним. Те же слова высказал майор Растороп лейтенанту Жуканову, да и криминалист Фёдор Крылов повторился, как и все остальные, не подозревая о недавней репетиции предстоящих действий. Разумеется, и Лапова ничего не помнила. Но её показания были совсем иными, чем прежде, потому что в овраге лежал уже труп не крановщика Цепина, а совсем не знакомого ей мужчины. Но она, всё равно, оказалась под подозрением.

Всё то, что женщина надиктовала на миниатюрный цифровой диктофон Жуканову раньше, было стёрто. Это ведь сделать гораздо проще, чем «подчистить» человеческую память. Но это тоже, в общем-то, не такая уж и большая проблема.

По одному из дворов нового микрорайона двигалась похоронная процессия. Несли гроб с телом того самого убитого, зарубленного саблей. Погиб совсем не бомж и не бич, а мастер одного из участков частной строительной организации Пётр Фомич Арефин. Просто он потому был не очень прилично одет, перед собственным убийством, что считал, что на работе возле миксера-бетономешалки не обязательно красоваться во фраке и при галстуке-бабочке.

Лицо покойника было открыто, как и полагается во время шествия. Его многие в глубине собственных мыслей назвали весьма «выразительным», и если бы не эта ситуация… с похоронами, то покойника можно было принять за спящего человека.

Физиономия обиженного и, вместе с тем, саркастичного господина. Казалось, он мысленно буквально всем присутствующим не говорит, а кричит: «Чёрта с два вы найдёте убийцу!». Естественно, сейчас покойник знал и понимал нечто такое, что не доступно существующим на планете Земля. Во всяком случае, ему было известно, по какой причине и кто, поменял его, живого, на мёртвого Цепина.

Такие фокусы покойнику казались явной несправедливостью. Тот, кто убит – жив и здоров; а он, Арефин, оказавшийся совершенно не причастным к криминальной истории, оказался мёртвым. Но смерть его натуральна, как и кровь, смешавшаяся с глиной в овраге… Именно его кровь, Петра Фомича, третья группа, положительный резус… Правда, следов на дне оврага было оставлено великое множество. Это не только радовало сотрудников правоохранительных органов, но и смущало. Много предстоящей работы.

За гробом, сзади, шла жена покойника – Инна Парфёновна Арефина. Её под руки поддерживали уже два довольно взрослых сына – Константин и Михаил. Из катафалка, возглавляющего колонну, звучала траурная музыка.

Процессия почти дошла до главной дороги, остановилась. Люди заняли место в автобусах. Гроб с покойником погрузили в катафалк, да так неаккуратно, что покойник зашевелил губами. Никто такому явлению не удивился. Всем и всё было ясно: тело начинает медленно разлагаться, потому и его части… шевелятся. Но как бы ни так. Арефин крепко и, как ему показалось, смачно выругался и при этом громко сказал: «Осторожно швыряйте гроб, гады! Не дрова везёте!»

Да, всё не так просто. Если бы хоть один покойник в мире считал себя мёртвым, то наверняка, как говорят, небо упало бы на землю. Но оно не упадёт, потому что слито с Землёй и давно уже стало с ним единым организмом. Впрочем, это так, но лишь… отчасти. Увы, для окружающих Арефин считался мёртвым.

Совсем скоро его домовину опустят в могилу… Но для них, оставшихся в сером и нелепом мире, Пётр Фомич покойник. Если он ощущал себя в гробу, как младенец в люльке, то занимался явным самообманом. Допустимо, что так хотелось бы Арефину. Но он понимал и чувствовал, что в силу нелепо сложившихся обстоятельств, с ним может произойти самой невероятное превращение… Обителей у Господа много.

Но это и неважно, главное, что он живой, И тут к бабке ходить не надо. Факт. Жив, но весьма и весьма… своеобразно.

Жена Арефина от горя буквально состарилась лет на десять, она уткнулась головой в ноги мужа. Его сыновья, прибывшие сюда из разных городов на последнее прощание с телом отца тоже, среди немногих родственников, сидели в катафалке. Находился тут и объявивший себя троюродным дядей погибшего, некий Борис Кузьмич.

Он тупо и пьяно смотрел на успокоившееся лицо Арефина, лежавшего в гробу, тихо разговаривал и даже спорил с ним. Ехали в катафалке ещё несколько родственников, молчаливых и угрюмых. Впрочем, другими и не могли быть их лица.

В возбуждённое состояние души и тела вошёл только Борис Кузьмич, неизвестно откуда появившийся в горестный для семьи час. Он неожиданно громко сказал, указывая рукой на покойника:

– А ему теперь всё едино!

Вдова Арефина, как бы, вспомнив, что стала вдовой, вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Я думаю,– сказал старший сын Константин, – что они… найдут преступника. Если нет, мама, то я дойду до правительства.

Арефина прильнула к груди Константина:

– Не надо ничего делать, сынок. Ничего. Найти убийцу будет очень трудно.

– Но действовать необходимо и не с кондачка,– с заднего сидения наклонился к ним Михаил. – Этого гада, убийцу нашего отца, необходимо искать и не падать духом.

– Понятно всякому,– пьяно вмешался в разговор Борис Кузьмич, – в рай пустят только хорошего человека. А покойник таким и числился.