Наследник криминального Малыша (СИ)

Остановилась напротив, пошатываясь, сама не поняла как, протянула руку и коснулась кончиками пальцев его израненной груди.

Дёрнулся всем телом.

А меня затопило волной отчаяния и я кинулась к нему, прижалась словно это моя последняя возможность согрется в этом адском леднике, в котором я замурована, ощутить этот, так жизненнонеобходимый мне, жар его тела.

Но только чувство такое, что я обвилась вокруг раскалённого и покрытого ржавой колючей проволокой каменного столба, и каждая протянутая к нему из моей души, и сердца ниточка либо сгорает заживо, или обрывается цепляясь за острые края этой выставленной защиты.

— Сааашааа.

Простонала и сильнее ухватилась за его плечи, подалась вперёд и прижалась щекой к его крепкой груди, чувствуя под губами какой горячей стала его кожа.

Тихое, — Ты горишь. — слетает с моего языка, но я не узнаю свой собственный голос.

Отстраняюсь, желая убедиться что здоровью любимого ничего не угрожает и эти далеко не радужные, цветные картины в моей голове, всего лишь живописные рисунки моего восполенного сознания.

На миг потемнело в глазах, пошатнулась и чуть было не провалилась в беспросветную черноту.

Но каменные пальцы сдавили моё тело не давая ему упасть. А я как умалишенная льну к нему, глажу его грудь, его щёки, его волосы, меня всю трясёт от близости наших тел и от непокидающего чувства тревоги, но это невыносимо прекрасно ощущать себя в крепком захвате желанных рук.

— Я так долго ждала тебя. — жалкое стенание срывается с губ.

Всхлипнула, стискивая в объятьях, до хруста в суставах и ощутила как его огромные ладони сдавили меня в ответ. Сильно, жадно. Так что перед глазами потемнело и я задыхаюсь от обрушившегося на меня, дурманящего мою голову его хмельного запаха. Одуряющего до умопомрачения без шанса на амнистию.

Мои пальцы зарываются в его короткие волосы, сжимают их и я дрожу всем телом, и чувствую как он дрожит в ответ.

Они изучают его лицо, туловище, каждую чёрточку, каждый рельеф, жар кожи, упругость мышц.

Меня тянет к его губам и до боли хочется прижаться к ним своими.

— Я так соскучилась.

Где же ты был?

— Где же ты был? — выдыхаю выдающим мое сумашедшее желание голосом.

Он опускает голову и утыкается лицом в мое плечо. Его рваное, тяжелое дыхание обжигает кожу моей шеи, заставляя покрываться мурашками мое дрожащее от возбуждения тело. А я провожу губами по его обнаженной, вылепленной из груды мышц груди, чувствуя ее соленую пряность, стальную мощь, исходящий жар. Слышу его утробное звериное рычание и это опьяняет сильнее норкотической опойки, до одури.

И в какой-то момент я буквально ослеплена собственными эмоциями, и не в силах понять как напрягается мужское тело, как черствеют мужские ладони, как они начинают давить мои ребра, и яростно отрывают от себя.

— Хватит! — рявкнул так, словно в один миг в мою спину вонзили тысячу ядовитых игл, парализуя даже одиноко стоящие волоски на моей коже, а душа ушла в пятки, попутно забирая с собой весь запас кислорода из легких.

— Любимый. — растерянно и наивно. Не понимая природы этой глобальной катастрофы, пытаясь поймать ртом хоть кусочек воздуха.

Ощущая, как впился мне волосы и оттянул мою голову назад резким рывком.

— Хватит блядь! Прекрати эту грёбаную игру сейчас же или я убью тебя. — оглушает звенящей в голосе злобой.

А я всё равно тянусь к нему. Пока сознание не возращает меня в реальность и воспоминания не обрушиваются на меня огромным снежным комом, в безжалостном, сбивающим с ног ударе. Боль на секунду слепит и складывает пополам в бесформенную массу мое оцепиневшее, дизориентированное реалией тело.

— Саша! — голосом утопающего, с трудом переводя дыхание.

— Не смей произносить мое имя, грязная шлюха. — чеканит слова.

— Пожалуйста!

— Я все могу объяснить. — с отчаянной протяжной мольбой в гласных звуках, дрожа всем телом.

— Правда блядь? — сквозь плотно сжатые челюсти.

При этом оттягивает еще сильнее назад мне волосы, свернув мою голову в неестественном положение, наклоняется ближе и шипит мне в губы, прожигая своим безумным взглядом мое серого оттенка лицо.

— Что объяснить?

— Как ты сговорилась с моими врагами, похотливая сука.

— Или как ты воткнула мне в спину нож.

— Подлая тварь!

— Нет! Я люблю тебя! Пожалуйста, ты должен меня выслушать. — слезы обиды заливают мое лицо, а трясущиеся губы замолкают под натиском сминающих их пальцев, не позволяя продолжить.

— Испепеляет глазами и вертит головой в отрицательном жесте.

— Как же красиво тебя научили притворяться.

— Тебе платят чтобы ты сводила меня с ума, да блядь?

Дергает к себе, удерживая за шею.

Это невыносимо больно осознавать как ненавидит тебя тот, кого ты так беззаветно любишь, это ранит в самое сердце, лишает радости и желания жить.

Он зол!

Нет, он не просто зол, его трясёт от злости и ярости.

— Пожалуйста, выслушай меня. Я все тебе объясню — пробую еще попытку пробить эту стену ненависти. Цепляюсь за его руки, а он выдирает их из моих ладоней будто ему противны мои прикосновения.

— Заткнись! — рычит не давая сделать и вдох. И только слезы беспрепятственно находят выход, обжигая кожу моих щек своей горечью.