Наследник Магнитной горы

Он стоял на самой вершине высоченной горы – не Магнитной, другой, какой, он даже не мог понять. Над самой его головой – руку протяни! – болтаясь рваными и обтрепанными, как фартук Чикыш, краями, свисало нижнее небо! Далеко под ним, по одну сторону склона, виднелась маленькая и круглая, как упавший на пол блин, средняя Сивир-земля. А по другую… Мальчишка жалобно заскулил. По другую сторону его родных гор Сумэру, опоясывающих мир, кипя, как огненный Океан, опускалось вниз оставившее Сивир на всю Долгую Ночь солнце!

Свиток 17 О высоких чувствах героя

Хакмар орал. Он лежал на вершине ничком, изо всех сил вжимаясь грудью в жесткие и шершавые камни, и сведенными до боли пальцами цеплялся за края дыры, из которой только что вылез. Собственно, ни за что больше он и не мог цепляться, потому что больше ничего и не было – разве что небо. Но чтоб ухватиться за болтающийся прямо у него над головой край небес, надо было все-таки встать – а этого Хакмар решительно не мог! Даже под угрозой смерти – то есть, вот скажи ему кто: «Вставай, или мы тебя убьем!» он ответил бы: «Давайте, убивайте!»

Хакмар поглядел вправо и самым позорным образом завизжал, оказавшись совершенно не в состоянии себя контролировать. Лежащая внизу Сивир-земля была бесконечно далеко – и почему-то в голове застряла только одна картина: как он летит вниз, колотясь об камни, потом прорезает бесконечно пустой и огромный воздух – и его скомканное в лепешку тело шмякается где-то у подножия гор. А потом вся не впавшая в долгую Ночную спячку местная живность гадает, с чего этого мальчика так разбрызгало по окрестностям!

Он отвернулся, трясясь от страха, и сдуру поглядел влево. Его крик стал пронзителен, как вопль летучей мыши. Бурлящее по ту сторону горы нестерпимое золотое сияние было страшнее даже вида далекой земли. Свет, исходящий от опускающегося вниз, за горы, солнца заставлял мучительно щурить глаза, но Хакмару все равно казалось, что он видит себя – дрыгающее руками и ногами еще живое тело, летящее прямо в этот сверкающий огонь и тающее с легким шипением – как льдинка в горне.

Над головой послышался громкий скрежет. Собственно, громкий – неверное слово. Плавильные цеха – громкие, и кузницы – очень громкие, и рев горных водопадов – это неслабо. Но вот если помножить цеха на кузницы да на водопады, и еще добавить туда Минькиных барабанов – будет как раз то. Уши у Хакмара заложило напрочь. Трясясь от страха, он все-таки заставил себя запрокинуть голову и увидел, как обтрепанный от долгого употребления край небес, болтаясь, как обыкновенная тряпка на ветру, проплывает над ним, посверкивая тускловатыми блестками звезд. Цепляющийся за вершину мира мальчишка подумал, что при таком зрелище самое оно – снова заорать. Но от постоянных криков в горле будто еж поселился. Даже этого он теперь лишен.

Медленно вертящиеся небеса остановились, и вокруг мгновенно стало темнее. Хакмар решился и, старательно щурясь, чтоб не ослепнуть, поглядел вниз, на заходящее солнце. Море нестерпимого света явно отступило – солнце опускалось все ниже, бросая на близкие небеса последние багровые лучи Заката. Ну вот, теперь, если он сорвется на ту сторону, то пролетит немножко дольше, прежде чем поджарится.

Орать он больше все равно не мог, поэтому попытался сосредоточиться и взять себя в руки. Попытался и тихо, безнадежно заревел. И плевать на то, что егеты не плачут. Просто он больше ничего не мог сделать! Он выбрался из горы, он готов отправиться на поиски Донгар Кайгала – он собирался бороться за свою жизнь! Но… есть вещи, которые, может быть, и под силу богатырям, вроде Урал-батыра или его племянника, первого, великого Хакмара, но совершенно не под силу обыкновенному тринадцатидневному магнито-горскому мальчишке по имени Хакмар! Он не может спуститься с этой горы! Это не-воз-мож-но! Просто потому, что птицы умеют летать, а все остальные, включая мальчишек, – нет!

Хакмар подумал бы, что временная глухота, наконец, отпустила уши и к нему вернулся нормальный слух – если бы звук, который он сейчас слышал, тоже не был абсолютно и стопроцентно невозможен на вершине мира под свисающим краем небес.

Где-то совсем близко ржал конь.

«Тоже вариант», – мрачно подумал Хакмар. Сейчас у него окончательно откочует юрта, и ему станет все равно. Верный признак полной откочевки – когда ты сидишь на самой высокой во всех трех мирах вершине прямо под болтающимися над головой небесами, как раз между Средней землей и заходящим солнцем, и наблюдаешь за летящей серой лошадью, стремительно приближающейся к тебе.

Стараясь не зацепить кончиками крыльев нижний край небес, могучий серый конь аккуратно опустился на крохотную площадку на вершине, на которой жался перепуганный мальчишка. Крылья с тихим шелестом исчезли, будто растворившись в гладкой спине, где-то под огромным седлом. Теплое дыхание пощекотало Хакмару волосы, мальчишка изумленно уставился в нависшую над ним конскую морду.

– Ты? – выдохнул он. – Это – ты?