Наследник моего мужа

— Она будет все портить. Да и я привык обходиться без нее.

— Мне грустно это слышать, — призналась я честно. — У меня есть мама, и я до сих пор могу обратиться к ней по любому поводу.

— Ну вы же у меня будете? — поднял он свой черный взгляд, пронзив насквозь. — Что бы ни случилось?

Опасный такой вопрос. Особенно когда дочь так внимательно сморит.

— Что бы ни случилось, — кивнула я и отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы. Отчего-то внутренности сковало холодом, словно я не смотрела на воду, а ныряла в нее. А все потому что я нагло соврала. Я не уверена, что смогу поддержать мальчишку при любом раскладе. Если он начнет обижать Миру, я скорее потребую его смерти или найдут способ убить сама. — Знаете, а я проголодалась.

— Может, еще посидим? — попросил мальчик, но Мира заканючила про живот, и я повела всех на поляну. Безмолвные охранники следовали за нами.

Когда мы сели разбирать, что же такого вкусного приготовила нам Маша, они сели поодаль, но Мира, добрая душа, все равно отнесла им два огромных сэндвича, и те враз их умяли.

— Я все правильно сделала? — спросила она меня, и я погладила светлые волосики.

— Конечно. Ты моя умница…

Ярослав, обычно наедавшийся впрок, сегодня почти не ел. Даже любимую жареную курицу, которую еще вчера так нахваливал, откусил только кусок.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила я. Может, у него тоже тревожное чувство, как и у меня?

— Нет, — тут же помотал он головой и даже улыбнулся. — Все очень вкусно, просто уже спать хочется. Отдохнем?

На самом деле пора было бы уже идти домой, солнце прошло зенит и медленно катилось к западу. Но ребята легли, река шумела, ветер приятно трепал волосы. Скоро осень. Когда я еще вот так полежу на траве в сибирском лесу? Лето у нас теплое, но всегда очень короткое.

Поэтому я, вторя детям, сняла кроссовки, пощекотала пятку Миры, которая легла почти мне под бок, но чтобы периодически щипать Ярослава. Пыталась успокоиться, расслабиться, унять тревогу. Все хорошо. Как там учили на занятиях по йоге? Просто закрыть глаза и послушать окружающий мир, звуки, собственное сердцебиение. Но я все равно больше слушаю пульс Миры. Частый вначале, он довольно скоро успокаивается, и я, следуя за ее зевком, засыпаю сама, продолжая держать руку на запястье и отсчитывать:

Тук…

Тук…

Тук…

* * *

Глава 20

- Мама, а ты меня любишь?

- Конечно, солнышко. Больше жизни люблю…. Кого мне еще любить?

Мне снится солнышко. У него голубые глазки, задорная улыбка и звонкий голос. Я тяну к нему руки, пытаюсь достать, хочу схватить, и у меня получается. Только вот вместо радости и смеха тело пронзает боль, словно я действительно схватила настоящее солнце, познав всю степень его жестокости. И я кричу от боли, потому что руки начинают краснеть, покрываться волдырями, а вскоре чернеют…

Я проснулась, задыхаясь от страха, что такое может быть на самом деле, поморгала пару раз. Мне срочно требовало обнять мое солнышко. Которое не лишит меня жизни, а подарит тепло и любовь.

— Мира, — позвала в темноте и только сейчас поняла, что солнце закатилось, а вокруг темно. Сколько же мы спали и почему не зажгли костер. — Мира!

Куда она могла деться? В туалет в такую темень… И почему меня не разбудила? Не Ярослав же ее повел.

— Мира! — встала и сделала пару шагов, ногой наткнулась на корзинку, которая еще днем была полной. Сейчас пустая. Я обняла себя руками, по телу прошел озноб, а пространство вокруг еле-еле просматривалось из-за довольно светлой ночи. — Мира! Девочка, ты где?! Ярослав!

Ладно… Ребята убежали. Наверняка не забыли взять с собой охрану.

— Дмитрий, Андрей, — позвала я ребят, но в ответ раздалось мое же эхо, пугая до головокружения. Сморгнула слезы. Они где-то здесь. Просто подшутить надо мной решили. — Это уже не смешно!

Прошла еще пару метров и запнулась, упала на что-то большое и мягкое. Стала шарить рукой и наткнулась на руку. Мягкую крупную руку. Выдохнула шумно, задержала дыхание и подняла взгляд. Сначала даже не поняла, пока не увидела, что голова Андрея как-то неестественно повернута, а на шее темнеет пятно.

Мне бы закричать, но я только упала на спину, отползла….

— Мира! — закричала что есть сил, снова поднялась и снова упала, запнувшись о Дмитрия. Тоже мертвого. — Мира, пожалуйста!

Меня крыло, меня трясло, я смотрела на трупы наших охранников и качала головой. Нет, нет… Сейчас, сейчас я проснусь. Это бывает такое. Бывает. Плохой сон в плохом сне. Я начала щипать себя. Яростно, до вскрика.

— Мира! Мира! Мира! — орала я, срывая глотку, и рванула. Они не могли уйти далеко, я догоню их, вцеплюсь в горло каждого, кто посмел тронуть моего ребенка. — Мира! Мира!

Я бежала, я никогда не бегала так быстро. Запиналась, падала и снова бежала. Ветки хлестали лицо, но боль только прибавляла сил.

— Мира!

Сколько я так неслась, неизвестно. Просто не могла остановиться, не могла стоять и лить слезы, потому что они ничего не изменят, потому что они не помогут повернуть время вспять и не совершать главной ошибки. Доверять ублюдку. Вся боль, весь страх трансформировались в одно-единственное имя.

Ярослав.

Это он.