Наследник. Моя маленькая тайна (СИ)

У меня дрожит все тело: колени, пальцы, даже все внутренности вибрируют от негодования, обиды и ужаса. Сердце сходит с ума. Яр сегодня должен оформить мне больничный. Может задним числом сможет? А смысл? Вчера ведь я была на работе.

Черт! Ну что же ты ко мне прицепился, Самир?!

После обеда нам с Ярославом ехать в ЗАГС. Остается молиться всем существующим и не очень Богам, чтобы хоть там все получилось. На меня накатывает отчаяние. Я возвращаюсь в спальню, сажусь возле кровати и просто смотрю на спящего сынишку.

— Люблю тебя так сильно, моя крошечка, — шепчу ему. — Мой маленький, сладкий зайка. Прости, что твоя мама была влюбленной дурой и связалась с такой семьей. Но… Твой папа подарил мне тебя, мою сверхценность. Он был хороший. Правда. А вот дядя твой…

Даян ворочается. Я замолкаю. Глупая. Не надо ему сейчас вот это все слушать. Звук собственного голоса успокаивает. Я опять выскальзываю из спальни, звоню Ярославу, чтобы поговорить с ним. Не берет.

Стараюсь занять себя делами, чтобы не сойти с ума. Мою посуду. Она валится из рук, и две чашки разлетаются осколками по полу. Готовлю суп. Режу палец вместо овощей. Швыряю на стол нож и реву, потому что все, нервы сдали. Он еще даже не приехал, а уже давит на меня. Не представляю, что будет, когда мы встретимся. А это произойдет.

Мамочка… Как же страшно.

— Асенька, ты чего звонила? — перезванивает Березин.

И я вываливаю на него свое сегодняшнее утро. Яр громко матерится и, кажется, стучит кулаком в стену. Я слышу отчетливый глухой звук.

— Не плачь, малыш. Я уже скоро закончу и буду дома. Хорошая моя, любимая, — он старается меня успокоить.

Ко мне прибегает Даян. Выспался. Сынишка уже совсем в другом настроении. Тянется к доске с овощной нарезкой. Отщипывает от горки натертой моркови немного и тянет в рот. Улыбаюсь, а он довольно облизывает пальчики.

— Мы ждем тебя, — говорю Ярославу.

— Это так приятно звучит. Постараюсь не задерживаться, — обещает он.

Не задерживается. Приезжает к трем часам. С порога крепко меня обнимает. От него пахнет морозом и тянет уличным холодом. И одеколон этот, обволакивающий легкие, действует как хорошее успокоительное.

Яр ловит своими холодными губами мои. Целует так, что становится жарко. Его пальцы крепче врезаются в кожу через одежду, комкают ткань, пробираются под нее, пробегаются по позвоночнику. Сочетание горячего и холодного острыми вспышками и сумасшедшими мурашками разносится по всему телу сосредотачиваясь внизу живота.

Мне становится легче в этих сильных руках, в уютном шуршании его куртки, под взглядом родных зеленых глаз.

— Мне кажется, я не дотяну до первой брачной ночи, — хрипло смеется он, утыкаясь носом мне в висок.

Улыбаюсь. Потому что мне тоже так кажется.

— Собирайтесь, — нехотя отпускает меня и снимает обувь. Вешает на крючок модной вешалки куртку.

— Поешь, пока мы одеваемся, — предлагаю Ярославу.

Моет руки, садится на табуретку на кухне. Выставляю перед ним тарелку с простым вермишелевым супом и миску салата.

— Приятного аппетита, — прохожу мимо, провожу по волосам пальцами слегка из взъерошим. Яр ловит руку, целует в запястье, отпускает.

У меня колотится все внутри. Сумасшедший коктейль из страха к одному мужчине и не оформившихся, но уже теплых и ярких чувств к другому пьянит и кружит голову.

Через два часа, уже под закрытие мы добираемся до ЗАГСа. Ярослав берет на руки Яна. Заходим в кабинет, где подают заявления.

— У нас срочно, — говорит с порога Березин, красноречиво глядя на стоящую на столе женскую сумочку. Не получилось у сотрудницы сбежать с работы чуть раньше.

— Присаживайтесь, — женщина недовольно морщит нос.

— Нам необходимо расписаться как можно быстрее, — Яр берет переговоры на себя. — Завтра, послезавтра.

— Шустрые какие! Что за пожар? — хмурится работница ЗАГСа.

— Личное, — Березин строго осаживает ее любопытство.

— Ребят, у нас до конца года все расписано. Народ как с цепи сорвался. Всем надо срочно жениться именно этой зимой, — она разводит руками.

— У нас вопрос гораздо важнее обычных хотелок. Я оплачу срочность. Поверьте, меньше всего хотел жениться на любимой женщине вот так. Но иногда обстоятельства гораздо выше нас.

Работница ЗАГСа смотрит на скучающего Даяна. Я сняла с него шапочку, чтобы не вспотел. Он тискает теперь большой помпон, чтобы хоть чем-то себя занять.

— Пожалуйста, — прошу уже я, глядя ей в глаза. — Возможно, это поможет мне защитить сына от одного очень нехорошего человека, — решаюсь чуть приоткрыть истинную причину нашей просьбы. Она ведь женщина, наверняка мать. Вдруг поймет.

Она полезла в свои записи. Листает одну страничку, вторую, клацает мышкой внимательно всматриваясь в монитор.

— Ребят, — вздыхает она. — вот максимум, что могу, это втиснуть вас в следующий вторник между двумя простыми регистрациями без церемоний. У нас тоже строго, вы поймите. За каждую бумажку спрашивают, как на военном объекте, — улыбается и разводит руками.

— Хорошо, — сдаемся.

Выбора у нас все равно нет. Тут осталось то четыре дня. Их можно провести дома. У Ярослава как раз выходные.