Наследник на Новый Год! (СИ)

В голове мысли. Их много. Они нападают на меня словно рой растревоженных пчел. Завариваю мятный чай с щепоткой мелиссы. Должно упокоить и, чтобы хоть как-то избавиться от сомнений делаю первый глоток.

Рано. Чай слишком горячий и отдается болью на языке, которую я себе причиняю, чтобы очнуться, чтобы вбить в себя, что все проходит. И это пройдет.

Все можно преодолеть. Абсолютно все. Пока ты жив — есть надежда. Смерть — единственное, что не подвластно изменению, она статична, а вот живое движется, меняется, развивается.

— Все будет хорошо, Адель.

Глупая привычка проговаривать мысли вслух.

Подхожу к окну. Сажусь на подоконник и рассматриваю пейзаж: красивый ухоженный сад, который сейчас скрыт белоснежным саваном из снега.

Огромная территория. Родовое поместье Ривзов во всей красе раскрывается перед моим взором. Чем не сказка этот дом и моя жизнь?

Снаружи особняк и вправду напоминает чудесный замок, скрытый в “Волшебном Шаре” и стоит тебе встряхнуть игрушку хорошенько, как снежинки завернут дом в густое одеяло.

Когда-то я так же смотрела из окна нашей ветхой квартирки в Трущобах и попивала огненный чай без сахара, чтобы избавиться от боли. Он жег внутренности, но мне было все равно.

Тогда Тай меня бросил, уничтожив все то хорошее, что было, между нами, нанес нестерпимую рану, которая не заживала, кровоточила и причиняя боль.

Я была одна в своей войне за жизнь матери. И единственное, что мне оставалось это изображать веселье и беззаботность, которых не было.

— Мамочка… как же тяжко без тебя…

Шепот вместе со слезами слетает и ударяется в стекло. Я дышу на него и как когда-то в детстве принимаюсь рисовать рожицу отдаленно похожую на снеговика.

Опять кажется, что стою не в навороченной, запичканной всевозможной техникой огромной кухне, сошедшей с обложек журналов, а в маленькой ветхой коморке со сквозняком, заставляющим передергивать плечами.

Глава 10

Белоснежный пейзаж за окном сменяется грязной промозглой улицей, где снег некрасивыми кляксами разбрызган по асфальту.

Я опять там. В своих воспоминаниях. Где холодные улицы на первый взгляд кажутся безлюдными, изредка на них можно встретить торопящегося домой запоздалого пешехода.

Нет ощущения грядущего праздника.

Разворачиваюсь и иду в комнату, где лежит больная мать. Моя сильная и строгая Ивет…

Денег на сиделок и медсестер у нас нет. На хлеб иногда не хватает.

— Мама, ты проснулась?

Задаю вопрос и тихонечко проскальзываю в комнату. Наблюдаю за спящей. Все кажется, что мама откроет ясные голубые глаза, потянется на кровати, встанет и весь этот ад паралича окажется сном, кошмаром, который развеется с ее пробуждением.

Беру тонкую руку, сжимаю своими холодными ладонями и целую.

Судя по ровному спокойному дыханию, крепко спит. Тяжело вздыхаю, сжимаю грубую натруженную ладонь и понимаю, что для меня нет ничего прекраснее этих некрасивых морщинистых пальцев…  

Мне больно. Оказывается, боль бывает бесконечной глубиной, в которую я, не переставая, погружаюсь.

Твое горе — всегда только твое. Все остальные остаются равнодушными.

Глажу материнские пальцы, отгоняя ненужные мысли… Рассматриваю спокойное лицо, с тонкими чертами испещренное морщинками.

Светлые волосы, белоснежная кожа. Ивет была когда-то красива. Я выросла ее копией. Провожу рукой по блеклым прядям… Моя мать рано постарела. Быт и тяжесть жизни отняли у нее внешность и самое главное — здоровье.

Я обязана ей всем. Именно она поверила в меня. В мою звезду. В удачу. Она надеялась, что я не повторю ее судьбу… а я повторила, стала швеей на фабрике, похоронив свое будущее под толстым покрывалом безысходности.

Я предпочла карьере, заботу о единственном близком человеке. Я глупо надеялась, что смогу ее вытащить…

Не смогла…

Звук телефонного звонка заставляет вздрогнуть.

Выхватываю мобильный с высвечиваемым именем подруги: “Луиза”

— Адель! Привет? Как ты, суперзвезда?! Я наконец-то вырвалась из туманного Альбиона! Послала все к чертям. Хоть раз в Рождество я имею право на отпуск?! Как на счет повеселиться? Или твой тиран тебя от себя ни на шаг не отпускает?! Изверг.

Задорный и веселый голос, тараторящей без перерыва подруги,  окончательно приводит в себя:

— Ты мне хоть слово дай вставить, торпеда!

— Пойдем в клуб, потусим, оторвемся?!

— Нет настроения для клубов, Лу, — отвечаю с горькой улыбкой.

— Что правда тиран не пустит?

-Он не тиран, он магнат, — улыбаюсь, — металлургический магнат.

Лу веселый позитив, который заставляет тревоги отступить.

— Да, да, да! Миллиардер и меценат, словом, Тайгер Ривз — твой супергерой!

Прыскаю со смеху, настроение выправляется:

— Прекрати паясничать, а еще серьезный финансист.

-Адель, давай хоть на праздниках о работе ни слова — достало!  Все на шею садятся и ножки свешивают, а мой босс, — замолкает и я буквально вижу, как темпераментная южанка полыхает негодованием, — еще тот засранец! Ненавижу властных придурков! Ему кажется, что все должны ходить по струнке, стоит ему бросить косой взгляд.