Наследник огня и пепла. Том III (СИ)

Как вдруг в белесой дымке появляется синий огонёк — колдовской факел Эглантайн. Он падает неподалёку, чуть в стороне, тут же разгоняя туман. И я вижу: это не валуны… Всего в паре десятков метров толпится человек шесть. Одна из них — та самая старуха с золотыми монетками в волосах. Она потрясённо смотрит на синее пламя упавшего факела, потом замечает меня, и панически орёт, показывая в нашу сторону. Её тут же закрывают собой двое рослых горцев в грубых кожаных доспехах. Я подбираю поводья, и показываю Коровке мечом новую цель — надо убить старуху!..…«Процентщицу» — внезапно всплывает в голове ироническая ассоциация, и слова Раскольникова: «Тварь ли я дрожащая, или право имею?..»

Однако Коривиэль почему-то не срывается с места, а стоит, понуро опустив голову. Перевожу взгляд на него и вижу, что прямо из его морды торчит тяжёлый черный дрот!.. Древко толщиной в два пальца!.. Спешиваюсь, чтобы его вытащить, и в тот же момент Коровка падает на передние ноги, а потом и на задние, и жалобно стонет, как человек. Я упираюсь одной рукой ему в морду, второй хватаюсь за дрот, и с противным хрустом выдёргиваю остриё из моего коня. Пускаю лечащую волну… И тут вдруг замечаю ещё два таких же дрота в его боку!.. Бросаюсь к ним, сначала выдернуть, потом закрыть рану. Коровка яростно, но тонко ржёт, пытается вскочить, но ноги его не держат. Уговариваю его потерпеть, обещаю давать только пшеницу с мёдом, и прочую ласковую чушь. Выдёргиваю последний дротик, дрожащими руками неуклюже обнимаю широкую конскую спину, и пускаю волну исцеления. Не жалеючи, прямо вот до донышка!..

Коровка ржёт и встаёт. А я кричу от резкой боли в руке, и повисаю на нём, не понимая, что происходит — как будто мне кисть кто-то тисками зажал, и держит. С трудом нащупываю ногой стремя, упираюсь в него и подтягиваюсь. Смотрю на свою руку — а она пригвождена к седлу дротиком!..

Второй дротик тут же с силой бьёт меня в забрало, попав рядом с прорезью, пробив металл, и остановившись в миллиметре от глаза. Пытаюсь выдернуть дротик невредимой рукой, смешно дёргая себя за голову. Наконец, острие выскальзывает из забрала. И я вижу совсем рядом тех двух хмырей, что тусили рядом со старухой. Подобрались ближе, пока я с Коровкой возился.

Мой конь тоже их видит, и пытается отойти, но сил не хватает. Да ещё и я перевешиваю. Коровка делает пару тяжёлых шагов, и заваливается на бок, придавливая мне ноги. При этом широкий наконечник дротика выламывает мне косточки в кисти, и почти разрезав руку. Рука свободна. Я ору, но отнюдь не от восторга. А веер кровавых брызг улетающий в туман, теперь мой. Коровка пытается встать, но снова падает. Я снова ору. Кажется, теперь он точно сломал мне ноги… А где мой меч?.. Где же мой меч⁈..

Двое горцев приближаются, не торопясь. У одного, постарше, внимательные глаза и спокойное лицо. На нём шлем, обшитый по местной моде кожей, и украшенный шнурками. Второй, помоложе, без шлема. Молодой скалит крепкие белые зубы в предвкушающей улыбке. До них шагов десять.

Коровка уронил голову, и замер. Видимо, потерял сознание. Бывают ли обмороки у коней?.. Я упираюсь обеими, вернее, «полуторами» руками в конскую тушу, и изо всех сил пытаюсь её сдвинуть. Отчасти это получается. Я не могу спихнуть с себя Коровку, зато вытягиваю себя из под него. Из руки кровь так и хлещет, мне попало в глаз даже через забрало. Хотя, там сейчас такая дырень, Гвена позавидует… И где этот сраный меч⁈.. Я выбрался почти целиком, но длины рук не хватает. Ноги по бёдра по-прежнему под конём.

На меня внезапно накатывает дикая, туманящая сознание злость. Вижу рядом камень, хватаю его, и бросаю в молодого горца — он, хоть и держится позади пожилого, бесит меня сильнее. Но гад настороже, и легко отбивает мой булыжник своим маленьким щитом. Я с трудом верчу головой в шлеме по сторонам, в поисках оружия или, хотя бы, другого камня. Для этого приходится изворачиваться почти всем телом, поясницу простреливает боль, лицо заливает пот вперемежку с кровью. Зря мчался, ничего подходящего для защиты не вижу…

А парочка, несущая мне смерть, уже в трёх-четырёх шагах, и я не знаю, что ещё можно придумать в этой ситуации… Наваливается усталое безразличие. «Ну, вот ты и попал, попаданец», — лениво ворочается в голове мысль. — «В принципе, я ещё неплохо успел побегать…»

Внезапно молодого горца сносит чёрная тень, а голова старшего дёргается, и его шлем раскалывается пополам, вместе с черепом внутри. Пару секунд он ещё стоит, глядя на меня одним глазом, пока второй висит на ниточке нерва и смотрит ему под ноги. Из носа горца хлещет кровь, месиво из мозгов и осколков кости заливает ему лицо. Он поднимает руку, словно чтобы вытереть это, неловко оборачивается, и падает прямо на моего коня, окончательно превращая белую шерсть Коривиэля в красную.

Рядом на своём вороном коне останавливается Сперат, и яростно орёт:

— Ты куда один срываешься, баран бешеный?!! Говна кусок, мать твою всей улицей!..