Наследник от Тирана

– Куда? – снова возвращаю всё внимание на Филиппа.

– Об этом не знает ни одна душа, – пожимает плечами блондин. – Только господин Хаджиев.

– Ого… – искренне удивляюсь. Он решил настолько подстраховаться?

Я больше не задаю лишних вопросов. Мы едем, а я осматриваюсь по сторонам, постоянно нервничая. Ощущение, будто сейчас из-за угла вылетит грузовик и переедет нас к чёртовой матери. А у меня дочь. Не хочу оставлять её одну.

Пытаюсь успокоить своего параноика. И мы благополучно добираемся до огромного особняка, где я раньше жила. Недолго, всего несколько месяцев.

И уже через несколько минут переступаю порог знакомого дома, желая как можно быстрее увидеть своего здорового ребёнка. И Самира, конечно же. Всё же, какой бы он ни был противный, я беспокоюсь. Авария, всё же, произошла.

– Вам бы переодеться, – говорит Филипп за спиной.

– Потом, – отмахиваюсь. Не до него сейчас.

– Без обид, но больничная одежда не самый лучший наряд для перемещения по дома.

Точно. Оно ж просвечивать может.

– Ладно, только быстро.

Я привожу себя в надлежащий вид за несколько минут. Чувствую себя хорошо, хотя иногда кружится голова. И иногда нога немного отказывает. Перестаю её полностью чувствовать. Словно онемевшей становится. Возможно, последствия, но ничего, рано или поздно восстановится. А пока сама, без проблем, иду за Филиппом.

Первым делом проверяю свою дочь: она сопит в кроватке. Я не решаюсь подойти, боясь разбудить её.

И потом уже слышу грубый мат, буквально через несколько комнат от меня. Кабинет Хаджиева!

– Ты, мать твою, достать можешь или нет?!

Бегу по коридору, залетаю в комнату. И рвота тут же подступает к горлу. Тёмное багровое пятно на теле делают своё дело. Зажимаю рот рукой.

И рвотный позыв быстро пропадает. Особенно, когда в меня летит невероятно злющий взгляд Хаджиева.

– Выйдите отсюда! – сначала рявкает, а только потом, кажется, замечает меня. Когда в испуге делаю шаг назад. – Твою мать, Филипп, зачем ты её сюда притащил?

Становится чуть мягче, но всё равно вызывает дрожь во всем теле.

– Я сказал привезти её сюда, а не приводить, когда...

Не договаривает, зажмуривается, сжимает зубы так, что мне кажется, они сейчас сломаются и сотрутся в порошок. Какой-то паренёк колдует над Хаджиевым с пинцетом.

–Аргх, – дальше идёт вой. Кое-как выдерживаю эти крики, от которых уши чуть не вянут.

– Простите, босс! Осталось ещё два осколка. Самых тяжелых.

– Почему вы не позовёте врача? – спрашиваю, а сама уже, игнорируя крики Хаджиева, подхожу к ним и хватаю с железного столика полотенце, которое прикладываю к его лбу. Он жутко потный и горячий. – Это же мазохизм.

Трогаю пальцами его лоб, пока он рычит и хватает меня за запястье. Чуть сжимает. Несильно, но ощутимо.

– Да у тебя жар, ты, кретин, – шиплю сквозь зубы.

Он поднимает голову, посылает в меня красноречивый взгляд. Но я не уйду, пусть так не смотрит.

– Женщина, уйди, иначе я тебя зашибу, – кидает угрозу, которая ничуть меня не пугает.

– Почему нет врача? – осматриваюсь по сторонам. Куча использованных бинтов и несколько небольших осколков стекла лежат на столе. Значит, они тут давно, судя по бардаку.

– Ну-у-у, – мнётся мужчина, который играет сейчас врача.

– Потому что, – чуть не рычит Самир. Бешеная собака. – Делаем всё без огласки. Лишние уши и глаза нам ни к чему.

И опять шипит.

– А Черногорский? – сглатываю.

– Чёрт с ним, – выплёвывает. – Вытаскивай уже. Я уже хочу пошевелить рукой.

Снова скрипит зубами. Вытираю пот со лба, хотя его это жутко раздражает. Вижу же.

Убираю полотенце и снова осматриваюсь.

– Давай положим его на стол, – не предлагаю, а указываю. – Вы инструменты хотя бы обработали?

– Да, – кивает.

– Хорошо. Клади его, – уже сама раздражаться начинаю. – И свет ярче сделайте. Не видно же ничего!

– Может, вы сами тогда полезете? – недовольно отзывается парень, протягивая мне инструмент. Морщусь и лучше буду смотреть на мучающуюся физиономию Хаджиева.

– Нет уж, – съёживаюсь. И говорю уже Самиру: – Ложись.

Благо, он и так сидит, опираясь ягодицами о стол.

– Пришла и раскомандовалась тут, – недовольно бубнит и опускается лопатками на стол. Стараюсь придерживать его, чтобы было всё без резких движений.

– Какой ты противный, – сжимаю его ладонь. А сама смотрю на сегодняшнего хирурга. – Давай уже.

Опять недовольно зыркаю на потерпевшего:

– А ты престань кричать. У меня дочь спит недалеко. Разбудишь её – я сама с тобой разберусь.

И пока Хаджиев кидает в меня ошарашенный взгляд, открывая рот, чтобы высказаться, «хирург» достаёт один осколок с победным криком:

– Ещё один!

– Я разделаюсь со всеми вами! – кидает очередную угрозу губернатор.

Сжимаю его пальцы сильнее. Пытаюсь поддержать. Это, наверняка, больно. Очень. Без наркоза. Каково это, когда лезут внутрь? Даже и думать не хочу.

– Последний остался.

– Чёрт, плевать, – Самир хочет встать, но я останавливаю его рукой на груди.

– Лежи, – прошу его. – Самое тяжёлое осталось. Последнее.

Он на мгновение прикрывает глаза. Громко выдыхает.