Наследник пепельной собаки

— Там, где его оставила ты, — огрызнулся Родя. — Не попади я на вашу стоянку, он давно был бы у кого-нибудь в брюхе.

— Да я не нарочно… Мы торопились, — начала оправдываться Задорка. — Дичи вокруг давно не было… Шумило сказал «быстро!»…

Тем временем Говорун уже бодро ковылял по стоянке и подвывал:

— Мя-а-са! Мя-а-са! — Задорка сунула его себе под живот, чтобы накормить. — Тьфу! — скривился Говорун и выплюнул молоко. — Мя-а-са хочу!

— Ладно, успокойся, — рыкнула она, обидевшись. — Сейчас я отнесу тебя к братьям и сестрам, они тебя научат…

Говорун заорал благим матом. Было ясно, что голос у него, когда вырастет, будет роскошный бассоконтанте.

— Нет у меня никаких братьев, у меня один брат — Родька!

Родька! Не отдавай меня!

Задорка совсем растерялась. Она металась от щенка к Роде и обратно под смех лежавших неподалеку псов. Но на вопль малыша уже бежал Шумило со всей компанией русских гончих.

— Э, старый приятель! — удивился Шумило, увидев первым Родю. — Как тебя сюда занесло? Что, из школы выгнали? Или ты, может быть, на охоте!? Так, вроде, вы, легавчики, зимой не охотитесь. А, может, снова решил сдаться в плен? — Гончаки вокруг басовито рассмеялись, а Роде стало не по себе. Он вдруг представил, что ему опять придется ходить для них на разведку, и тогда прощай вольная жизнь.

— Нет, — честно признался он, — в плен я больше не хочу. Я пришел… Я пришел попросить вас… помочь мне…

— По-о-омо-о-очь? Тебе? — хором удивились гончаки.

— Ты же знаешь, мы птиц не ловим, — напомнил Бушуй. — В чём мы тебе помощники?

— Дело в том, что… — Роде не хотелось рассказывать свою историю во всеуслышанье. — Давайте отойдем немножко.

Сеттер и гончак сели в сторонке, и Родя поведал Шумиле о тайне Дубового Луга и своем плане, который невозможно было осуществить без гончих.

Шумило выслушал и стал озабоченно выкусывать блох. В его густой шерсти они не переводились даже в морозные зимы.

— Не знаю, не знаю, легаш. Зима скоро кончится, собаки мои устали, а сил тут понадобится немало…

Родя понурился. Больше обратиться ему было не к кому. У гончаков лапы мощные, они могут сутками носится по снежному насту и никогда не собьют ноги в кровь.

Он совсем уже распростился, было, со своей мечтой, но тут вдруг снова раздался пронзительный вой Говоруна.

— А-а-а! Где мой брат?!

— Это что еще за певун? — удивился Шумило. — Что-то не припомню такого.

— Это Говорун, сын Задорки. Он случайно остался на старой лёжке, слепой еще. А я искал вас, ну, и нашел его. Он, как вырастет, своим басом вам кого хочешь поднимет, — печально улыбнулся Родя.

— Постой, постой… А как он тут оказался? — недоверчиво заложил широкие уши вожак.

Родя промолчал. Но Говорун уже ковылял к ним, беспокойно озираясь и неуверенно помахивая огоном.

— Родька! — пробасил он, подойдя. — Чего она меня молоком кормит? Ты лучше мне мышей опять налови! И, вообще, она голая какая-то, холодно! — и крошечный гончак зарылся в длинную Родину шерсть.

Старый пес, проживший не одну осень, всё понял без слов. Все охотничьи собаки считают свою жизнь не годами, а осенями: первая осень — значит, щенку еще нет и года, вторая — охотится первый год. Шумило представил, как юный, сам еще многого не знающий ирландец столько времени тащил по зимнему лесу полумесячного щенка — это дорогого стоило. И теперь — хочешь не хочешь, — а этот чертов сеттер стал их названым братом. — Ну, что ж, легаш, видно, так тому и быть. Эй, Бушуй, Рушай, Порывай, ко мне! А ты, Запевка, труби общий сбор! Совет держать будем.

Глава тридцать третья Гон

Вечером Шумило приказал всем хорошо поесть, а ночью крепко выспаться. Все строго выполнили приказ, и только Говорун не унимался и требовал взять его вместе с Родей. Однако, всех щенков с матерями было решено оставить на стоянке.

— Всё рано уйду, — проворчал Говорун и демонстративно лег в стороне от своих истинных сестер и братьев.

Наутро, с самой зарей, стая разделилась: те, кто посильней, отправились в леса, а послабее вместе с Родей помчались к Дубовому Лугу. Бежали молча, не отдавая голосов на всякую мелочь, вроде зайцев.

Роде пришлось трудновато: какое-то время он, конечно, мог бежать гораздо быстрее любого гончака, но через час вывалил язык на плечо. Гончие же шли ровным махом, и было видно, что они могут бежать так и много часов, и целый день.

Ночевали коротко и затемно снова пускались в путь. Наконец, послышался глухой рокот — это пыталась сбросить с себя ледяные оковы Большая Река. Наст стал еще жестче. Родя собрал последние силенки и первым выскочил на опушку, едва не раздавив Ежевику.

— Где Фатя? — даже не поздоровавшись, потребовал Родя. — Но Фаустус уже нёсся ему навстречу. — Я больше не могу. — Принимай гончих и разводи их вокруг луга. Только сначала иди сам, чтобы не напороться на хердеров. Где Алекс? На всякий случай возьми его с собой, хотя, я думаю, если что, гончаки и сами справятся.