Наследник престола

От внезапного прилива надежды Лена растерялась. Она была с ним такой холодной, игнорила его больше месяца, а он все равно пришел к ней домой. Правда, всего лишь, чтобы забрать свитер. Но ведь свитер он забыл давно. Выходит, это всего лишь предлог, а это значило лишь одно. Он думал он ней все это время. Он не забыл про нее! И теперь он все знал. Теперь он наверняка выйдет на связь. Напишет ей, но… что?

Телефон уже включился, но ни одного уведомления еще не пришло. Родители знали, что она перестала пользоваться мобильником, и не писали ей. Лена открыла снэпчат – новых уведомлений нет, а старые снэпы, наверное, уже удалились. В беседе класса тоже тихо.

Может, еще не все загрузилось?

Лена открыла инстаграм и проверила пару профилей. Одноклассники все так же ходили на вечеринки, в кафе. Калле на нескольких фото тоже был. Лена забыла данное себе обещание. Не успела она опомниться, как уже пролистывала аккаунты Лив, ее сестры, всей хортенской тусовки. Тетради, веселые лица, закаты. Лена прикусила костяшки пальцев. Бог ты мой, как же им всем весело. Как она по всему этому соскучилась!

В прошлые выходные Ингрид запостила селфи с Калле. Он, похоже, был у нее дома. Видимо, они частенько тусовались друг с другом. Не похоже, чтобы Калле вообще скучал по Лене. А она ведь надеялась. Да и как иначе? Какая же она идиотка.

Но он ведь пришел к тебе домой!

И сразу: Ну да, узнал о тебе правду и ушел!

Телефон молчал, а Лена все ждала: инстаграм, снэпчат и снова по кругу. Ничего. Она открыла снэп-карту, там его, конечно, тоже не было. Что ж, теперь ей все понятно. Но почему же тогда так больно, почему она не может сдерживать слезы, почему сердце будто бы разрывается на кусочки? Как же она на самом деле одинока. И ведь уже давно – всю жизнь.

Молодая мать-одиночка из Хортена, которая таскалась за парнями постарше и распускала сплетни в инете. Она ведь сама понимала, что здесь ей ничего не светит.

Так почему сейчас ей все равно кажется, что она что-то потеряла?

37. Маскировка

Все вокруг медленно, но верно становилось оранжевым. Повсюду появлялись тыквы – в витринах магазинов, на рекламных плакатах на автобусных остановках, в садах у нетерпеливых соседей. Начались разговоры о большой хэллоуинской вечеринке – о бале. Его обсуждали в школьном дворе, в классе, в чате. Лена нарушила свой запрет на использование мобильника. Ей необходима была та маленькая, отупляющая радость, которую дарил ей телефон, особенно во время школьных перемен, когда учебники и романы в нее больше не лезли. Она пристально наблюдала за всеми в снэпчате и инстаграме, и боли это причиняло все меньше и меньше. Она словно смотрела какой-то сериал. А заметит ли кто-нибудь, что она следит за их жизнью, было ей безразлично.

Лена сидела за последней партой и смотрела на сгорбленные спины одноклассников. Все сосредоточились на решении уравнений, но до нее все равно долетал шепот и тихие разговоры, по большей части о нарядах. Она знала, что Ингрид сама сшила себе костюм Женщины-кошки, что Арни никак не мог выбрать, кем будет – Трампом, Путиным или Ким Чен Ыном, что Тесс раздумывала, где бы ей раздобыть такую накладную попу для костюма Ким Кардашьян, чтобы интернет взорвался – ну или хотя бы подписчики канала обратили внимание.

Хотя они с Тесс так и не стали закадычными подругами, Лена все же скучала по ней. Они так хорошо провели время вместе у нее дома. Она такая смешная и умная, и, если бы все было иначе… впрочем, незачем и думать об этом.

Взгляд упал на пустую парту Калле.

Он не был в школе со среды. С того дня, как узнал правду. И каким образом – даже не от своей сестрицы-ищейки, которая пообещала все сохранить в тайне, а увидев эту дурацкую фотографию, примагниченную на холодильник в ее собственном доме. Совпадение ли, что последние два дня он не появляется в школе? Заболел ли он, или ему стало так гадко, мерзко, отвратительно от того, что он узнал о Лене, что он не может даже находиться с ней в одном помещении?

А не все ли равно. Ей тоже была невыносима мысль о встрече с ним, хоть и по другим причинам. Увидеть его взгляд, как он изучает ее, будто впервые видит. Может, на его лице появится снисходительное выражение, словно ему ее жаль. Или, может, на нем будут написаны ужас и отвращение – будто он решит, что она шлюха, которая заманивает парней в койку, чтобы залететь. Это же его главный кошмар! А может, для него хуже всего, что она врала ему прямо в лицо. Он же этого терпеть не может. Она не знала, что ему сказать. Как оправдаться за всю эту ложь. Говорить было нечего. Он и так все знал.