Наследник приходит, чтобы восстать

Она могла контролировать это, видеть только то, что ей нужно было видеть, чтобы успокоиться и не совать нос в то, что она не должна была видеть. По крайней мере, она надеялась, что сможет. Вот почему она все это время держалась за эту идею, опасаясь, что может случайно проникнуть в личные мысли или воспоминания Марлоу и никогда себе этого не простить.

Ник сказал, что ей нужно попробовать, попрактиковаться. Если кто и поймет, так это Марлоу, она была уверена в этом. Поэтому, не давая себе времени снова отступить, она закрыла глаза и думала о своей подруге, пока не почувствовала притяжение… и точно так же золото сменилось оттенками ярко-фиолетового, когда она открыла их.

Разум Марлоу.

Ее потрясло, насколько это было легко, но Ник предупредил ее не задерживаться надолго в этой части сознания и найти воспоминание, в которое она хотела прыгнуть. Она начала просеивать воспоминания о Марлоу и Джейконе, быстро пролистывая их, чтобы исключить те, в которых она физически присутствовала, пока не осталось только одно заметное воспоминание.

Сцена разворачивалась вокруг нее так, как она хотела, и она стояла позади Марлоу, когда они с Джейконом шли рука об руку по гавани. Фэйт узнала тропинку сразу за Харбор-Холлом, красиво освещенную янтарными факелами. Луна была яркой, отражая рябь плещущейся воды и заставляя море сверкать, как звезды в ночном небе над головой. Это была идеальная романтическая обстановка, и Фэйт не могла избавиться от чувства, что она третья лишняя.

Найди соответствующую информацию.

Воспоминание пронеслось вперед, и они уже сидели на скамейке, Марлоу положила голову на плечо Джейкона, а он обнял ее. Сердце Фэйт сжалось при виде этого зрелища. Она поняла, что это была ревность к их совершенно непринужденным, беззаботным отношениям.

Наконец, Джейкон заговорил.

— Ты думаешь, Фэйт согласна с этим?

Марлоу подняла голову, зная, что он имеет в виду их двоих.

— Почему бы ей не быть согласной?

Он пожал плечами, глядя на спокойное море.

— В последнее время она кажется отстраненной.

Лицо Фэйт вытянулось от его страдальческого взгляда.

— Между нами никогда не было такого — ты знаешь, как у нас с тобой, — начал он. — Но я чувствую, что с тех пор она меня отталкивает. Или, может быть, я отталкивал ее, не привлекая к себе так много внимания, как следовало бы. Мы всегда были только вдвоем, а теперь… — Он замолчал.

Марлоу положила руку ему на бедро.

— Она взрослая девушка, Джейкон. Она упрямая и серьезная, но ее сердце всегда гопячее. Она знает, как позаботиться о себе.

Он кивнул.

— Боги, я знаю, что она такая. — Он нахмурился еще сильнее, когда положил свою руку на ее. — Я думаю…Я думаю, что боюсь отпустить ее. Смириться с тем, что я ей больше не нужен.

— Ты заботился о ней с тех пор, как она была ребенком. Ты всегда будешь ей нужен. Но у нее также есть своя собственная жизнь, которую она проживает.

Он помолчал мгновение, прежде чем признать:

— Я люблю ее, Марлоу. Я всегда буду любить.

Она одарила его теплой улыбкой.

— И ничто никогда не встанет между вами. — Сжимая его руку, она добавила: — Я тоже ее люблю.

Фэйт почувствовала влажные следы на своих щеках, прежде чем поняла, что плачет. Она не осталась, чтобы посмотреть, сказали ли они что-нибудь еще, а просто перенеслась обратно в свой знакомый золотисто-белый туман.

Она громко всхлипнула, чувствуя себя ужасно, что когда-либо сомневалась в них обоих. Джейкон, который был рядом с ней с тех пор, как она осиротела в девять лет, и всегда ставил ее на первое место. Даже сейчас, когда дело дошло до Марлоу, он не забывал признаться ей в любви. Не как влюбленный, но, несмотря ни на что, он всегда выберет Фэйт. Это заставило ее почувствовать себя отвратительно, он когда-либо думал, что ему придется выбирать между этими двумя. А еще была Марлоу, которая не выказывала абсолютно никаких признаков ревности или обиды из-за этого.

Фэйт чувствовала себя искалеченной чувством вины и не заслуживающей их любви и преданности. Но она не позволит себе впасть в отчаяние; она поднимется и докажет, что достойна этого.

ГЛАВА 23

Когда Фэйт проснулась на следующее утро, оба ее друга уже ушли. Она подавила разочарование, которое испытала, не успев сказать им, что ей жаль и что они не заслужили ее проявления гнева прошлой ночью. Ее слова извинения должны были остаться невысказанными, пока она не увидит их позже.

А пока она вскочила с койки и умылась, чувствуя себя свежее и легче, чем когда-либо за долгое время. Это было так, как будто груз, который она не осознавала, медленно давил на нее, был снят — эта неуверенность в том, кем она была и что она значила для людей, которые имели значение.