Наследник раджи

— Я не знаю. Это еще ужаснее. М-р Черри мне их передал как последние наставления раджи, и я их должен был прочесть сегодня вечером. Но мы теряем время. Я подозреваю, что кража и поджог — дело одних рук.

— Невозможно! Я знаю, как начался пожар.

— Вы?

— Мой милый! Нельзя ли без мелодрам? Вы, пожалуй, станете и меня обвинять теперь в краже ваших бумаг. Откровенно говоря, произвела пожар ваша бедная мать свечкой, от которой загорелись кисейные занавески.

— Где моя мать?

— У меня, и она останется там некоторое время. Я не допущу, чтобы вы задали ей сегодня хоть один вопрос.

Они оказались посреди толпы. Пожарные трубы действовали, и огонь уже утихал. По просьбе генерала полиция осталась охранять выходы из коттеджа. Том, чью комнату не тронул огонь, хотел переночевать там. Оставшись один в темноте, он бросился на кровать и, прислушавшись к звуку удаляющихся шагов, заснул.

Первая мысль юноши после пробуждения была о бумагах. Думая, что ошибся, молодой человек перерыл всю комнату и, то надеясь, то отчаиваясь, наконец окончательно убедился в пропаже документов.

Том расспросил прислугу, приводившую в порядок уцелевшую в пожаре часть дома, не видел ли кто вечером поблизости незнакомцев, и, получив отрицательный ответ, отправился к Эльтонам.

Генерал, по обыкновению, пил чай в саду, под белым зонтиком, который держала служанка-индуска.

— Нашли вы свои бумаги?

— Нет, генерал.

— Вы говорите, что они важные? Как это Черри выпустил из рук такие документы?

— Они были адресованы лично мне… Это завещание человека, обогатившего меня. Я надеялся найти в них его последнюю волю, наставления.

— То есть, — сказал генерал, — они имели значение только для вас. Успокойтесь, они найдутся.

В это время вошла Грэс и сказала, что м-с Грегори хочет видеть сына.

— Мама вам советует ничего ей не говорить. Ее нервы в высшей степени напряжены, — сказала девушка, направляясь к дому.

Том нашел мать в постели, укутанную кашемировой шалью леди Эльтон. Женщина казалась спокойной. Только лицо было краснее, чем обычно, и глаза блестели.

— Я расскажу тебе, как все это случилось, — быстро сказала она, после того как Том поцеловал ее. — Проходя через переднюю, я услышала голоса, думая, что мимо идет Грэс в светлом платье, оставила горящую свечку на подоконнике и отправилась в свою комнату. У меня что-то закружилась голова, я прилегла и задремала, очнулась только от криков: «Пожар!». Слава богу, все обошлось довольно благополучно. Подумай, что бы нам пришлось испытать, если бы это случилось на прошлой неделе.

— Я бы желал этого, — у меня по крайней мере не пропали бы бумаги.

— Твои бумаги? — спросила мать дрожащим голосом. — Они сгорели, Том?

— В другой раз скажете, — вмешалась леди Эльтон.

— Не волнуйте ее, — прибавила Грэс.

Щеки м-с Грегори сделались багровыми, она впилась взглядом в сына.

— Очевидно, они сгорели, — в беспокойстве сказал Том, наклоняясь к матери. — Не волнуйтесь так, мама, иначе заболеете.

— Ах, нет! Теперь все хорошо.

Лихорадочное возбуждение женщины вдруг улеглось. Она, улыбаясь, откинулась на подушки. Том ушел, не беспокоясь о состоянии матери, но совершенно не зная, что думать об исчезновении бумаг.

VII. Дневник наследника

Биограф Томаса Грегори чувствовал большое затруднение, поскольку данные, которые легли в основу рассказа об этих удивительных и истинных происшествиях, весьма неполны и сбивчивы. Современники Тома из Сёрбиюуна вспоминали, что он старался найти пропавшие бумаги, но, потерпев неудачу, впал в апатию, из которой м-с Грегори пыталась вывести сына, предложив жениться. Ей это не удалось, и наконец, к отчаянию родительницы, юноша решился отправиться в Индию. Одно достоверно, что первой заботой Тома было окружить мать роскошью, которую можно купить за деньги. Он выстроил для нее хорошенький домик по собственноручно начерченному плану, купил экипаж и лошадей и, что было еще важнее для вдовы, дал возможность быть полезной друзьям и делать, не стесняясь, много добра. М-с Грегори чувствовала бы себя вполне счастливой, если бы не оригинальность сына, принимавшая все больший размах. До сих пор в Сёрбитоуне рассказывают о его причудах и блестящем, истинно княжеском празднике, данном на Темзе накануне отъезда.

Случайно в руки автора этого повествования попал дневник Тома, в котором, хоть и с перерывами, описаны главные события его жизни на протяжении нескольких лет. Отрывки из дневника будут лучшим предисловием к драматическим событиям пребывания м-ра Грегори в Индии.

На борту Патагонии, сентябрь, 1856

«Я последую совету и стану записывать все случающееся со мной, некоторые странные мысли и противоречивые побуждения временами тревожат меня. Со дня перемены в моем положении три месяца назад смутные ощущения постоянно сменяют друг друга, не позволяя собраться с мыслями.