Наследник Ранхара (СИ)

— Потому, что она здесь ни при чем. Это было нашей ошибкой. Мы пошли туда, куда нас просили не ходить. Это не по-мужски винить в собственных промахах того, кто пытался тебе помочь.

— А она хотела нам помочь?

— Не знаю. Но Эрна сказала правду. То, что мы не поверили ей, этого отменить не может.

— И что мы будем делать? — спросил я, втайне надеясь, что Дани знает что-то такое, чего не знаю я.

— Спать. Нет, сначала нужно выпить настойку белой лилии и дороникума.

— Это же яд! — испуганно воскликнул Майрин.

— Да, — спокойно ответил младший принц. — Яд. Если принять большую дозу. Но тебе никто не предлагает опорожнить весь флакон. Три капли на глоток воды. Дороникум очистит разум и защитит от наведенного морока. Это поможет увидеть выход, который, возможно, от нас спрятали. Белая лилия дарует вещие сны. Если не хочешь, можешь не пить. Заставлять никто не будет.

Май фыркнул и отвернулся, всем своим видом выражая обиду из-за несправедливой, по его мнению, отповеди.

— Выпьем настойку. Поищем выход. Если не найдем, ляжем спать.

— А ты уснешь? — спросил я недоверчиво. — Здесь?

— Я усну. За последние десять лет, где мне только ни приходилось спать. Но если это вызовет затруднения у кого-то из вас, могу поделиться экстрактом страстоцвета.

Выход мы не нашли. Но если честно, на такое чудо никто из нас не надеялся. Пришлось действительно лечь спать. Я тоже посчитал это самым разумным в данной ситуации. Зачем бестолково шататься из угла в угол, выматывая себя, когда можно отдохнуть?

Мы поплотнее закутались в свои плащи, чтобы не страдать от холода на каменном полу и попытались погрузиться в сон. У моих друзей это получилось потому что в отличие от меня они экстрактом страстоцвета решили не пренебрегать. А я… то ли выпил его мало, то ли не подействовал он на меня. Но дрема начала подбираться ко мне только спустя несколько часов.

Когда замерцали светильники и в зале из гривмерита появилась девушка в легком шелковом платье, я посчитал это сном и начал отстраненно следить за тем, как она нерешительно подходит к лежащему у стены Дани.

— Возвращайся, — шепчет она, склонившись над ним.

Сначала голос ее мне кажется смутно-знакомым. И внезапно я понимаю, что это Эрналин.

— Милый мой, любимый, единственный. Не уходи. Только не уходи.

Мне хочется встать и спросить, что здесь, во имя Бездны, творится? Но меня останавливает жадный вдох малыша за которым следует еще один. И еще. И еще. Будто бы он только что из воды вынырнул, а до этого неизвестно сколько времени не дышал.

— Лучше бы ты меня убил, — говорит она, вытирая с щек дорожки слез. — Я же рассказывала, как. Это было бы милосерднее чем то, что ты делаешь сейчас.

— А что такого я делаю сейчас, княжна? — хрипло спрашивает он.

— Выпил почти всю настойку белой лилии. Она же чуть тебя не убила.

— Зато я смог связаться с Андреасом. Теперь он знает, где мы и поможет.

— Смог связаться! Дурак! Для этого тебе пришлось выйти за пределы этого зала. Твоя душа с трудом нашла дорогу назад к телу.

— Ну, а если бы и не нашла, что с того? Тебе-то какое дело?

— Мне бы хотелось вычеркнуть тебя из своей жизни, но я не могу. Дани, я не могу! — простонала она, обессилено опускаясь на пол. — Понимаешь? Хотя, о чем это я? Ничего ты не понимаешь.

— Я все понимаю, — тихо отвечает Дани, приподнимаясь так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Понимаю! Даже больше, чем ты думаешь.

— Да? Если бы ты понимал, то никогда не решился бы выпить настойку белой лилии.

— Но я же нашел дорогу назад. Потому, что ты позвала.

— А если бы не позвала? Ты бы вернулся?

— Нет.

— Как ты можешь такое говорить?

— Не хочу тебе лгать. Но я бы не смог вернуться. Когда ты ушла моя душа словно бы на тысячу осколков разлетелась. Разве такая душа, отделившись от тела может вернуться в него? Мне не хотелось жить. Не хотелось бороться.

— Дани…

— Но ты позвала. И я пришел. Вот только… ты понимаешь, что у твоего поступка будут последствия?

Девушка покачала головой. А потом тихо-тихо сказала:

— Это не имеет значения. Ничто не имеет значения, если на кону твоя жизнь. И это ты, а не я не понимаешь последствий. Я теперь тебя не отпущу. Что бы ты не сделал. Что бы не сказал. Можешь прогонять — не послушаюсь. Пока бьется мое сердце, я буду с тобой.

— Ну, раз так, — улыбнулся мальчишка. — Я должен кое-что спросить. Леди Эрналин, согласитесь ли вы разделить мою жизнь, принять мою дорогу и растить моих детей?

— Да, — ответила она.

А я не сдержавшись сказал, как бы ни к кому конкретно не обращаясь и глядя в потолок:

— С жизнью и дорогой все ясно. Но о каких детях говорят эти двое несовершеннолетних?

Наши голубки испуганно отшатнулись друг от друга.

— Доброе утро, Эндрю, — Дани обернулся в мою сторону и натянуто улыбнулся.

— А уже утро?

— Понятия не имею. Нет, наверное. А ты чего не спишь?

— Заснешь тут с вами. То ссоритесь, то в любви признаетесь. Кстати, малыш, когда закончится вся эта история, я тебя… я тебе… не знаю, что сделаю.

— За что?

— За тягу к неоправданному риску.

— Да ладно тебе. Все же хорошо.