Наследник Шимилора

— Что ж, — вздохнул священник. — Ты мог бы сделать лучший выбор… Но, да будет так. Мы свято чтим обычаи предков!

— Так вы отпустите ее? — нетерпеливо спросил Денис.

— Она станет свободной, когда заход Ламерис ознаменует ваш союз. Если на закате ты не явишься в храм, эта женщина сгорит на костре, и уже никто не сможет спасти ее.

Маландрины закрыли от нас Нолколеду. Мы так и не увидели, куда ее увели. Народ с площади тоже разошелся. Остались лишь мы, да старейшина Брот Болванас. Нахлобучивая по дороге берет, он устремился к нам.

— Вот ведь как бывает, ожидали похорон, а спляшем на свадьбе! — воскликнул он, стискивая Дениса в объятиях. — Тут уж ты не беспокойся, Фериан, справим все как положено. Невесту оденем не хуже, чем в вашем Шимилоре. Она девка хоть и мосластая, зато на лицо хороша. Ты ведь тоже так считаешь, иначе не полез бы в брачную петлю, верно? — и Болванас дружески похлопал Дениса по плечу.

Тот покачнулся, но устоял и ответил:

— Верно.

Храм Ламерис находился в трех корсах от Алезана. Чтобы поспеть к закату, нам надо было торопиться. Нолколеду под конвоем уже отправили туда; Дениса пригласил в свою свиту Болванас, и он согласился — наверное, так ему проще было пережить свое сумасшедшее решение.

Что я испытывала в тот момент? Прежде всего, не хотела признать, что мне эта ситуация неприятна. И уж во всяком случае, не собиралась относиться к ней всерьез. А главное — уверяла себя, что и Денис думает также. А как еще может относиться современный человек к браку с малознакомой женщиной по обычаям чужого мира? Мы же не живем здесь на самом деле, мы только играем в лаверэльцев, это все понарошку, на нас их законы не распространяются…

Белоколонный храм находился на вершине одного из холмов, дорога к нему вела через масличную рощу. Маленькая площадь перед входом поросла алыми цветами. Их плоские головки на гибких стеблях были повернуты к низкому солнцу.

Спешившись, мы зашли в просторное помещение, заполненное маландринами; многие, так же, как и мы, задрав головы, рассматривали великолепные плафоны на потолке. Повсюду были изображения Ламерис: очень полной женщины с ярко-рыжими волосами, одетой в свободные красные одежды. Некоторые из изображений заставили меня покраснеть и вызвали желание прикрыть ладошкой глаза принцу Лесанту. Наверняка эти пылкие эротические сцены предназначены были служить назиданием начинающим супругам. Я обратила внимание на изобилие золотых предметов: светильников, кувшинов, мисочек для благовоний. Несмотря на репутацию разбойников, маландрины умели беречь свои святыни.

Часть помещения была задернута красным занавесом, который вдруг, как в театре, разъехался в две стороны, и мы увидели Дениса и Нолокледу.

Оба были несказанно хороши: Брот Болванас сдержал свое слово. Невесту облачили в узкое красное платье — этот цвет оказался к лицу светловолосой немке. Денису нашли чистую рубашку в его вкусе — белую, простую, без всяких кружев. Он был серьезен, в меру взволнован — настоящий жених, Пегль его забери!

— Интересно, командир знает, что делать? А то они догадаются, что мы неместные… — обеспокоился Сэф. И тут же оглянулся на принца, но мальчик во все глаза смотрел вокруг. Он уже признался мне, что еще ни разу в жизни не был на свадьбе.

— Не волнуйтесь, друг мой, — шепотом ответил сенс Зилезан. — Обряда как такового нет. Когда солнце наполовину скроется за горизонтом, мужчина и женщина дают друг другу клятву. Но слова этой клятвы каждый раз могут быть разные. Считается, что сама Ламерис подсказывает жрице, какие вопросы задать той или иной паре и какие обеты с них взять. А вот и жрица!

Действительно, из маленькой боковой двери вышла жрица, очень похожая на изображение Ламерис. Наверное, чрезмерная полнота была необходимым атрибутом служения богине. Жрица внимательно посмотрела на жениха с невестой, откинула назад тяжелые темно-рыжие волосы и тихо сказала:

— Сейчас зажжется огонь заката. Пора принимать решение.

Под высокими сводами храма ее тихий голос обретал мистическую силу. Все присутствующие затаили дыхание.

— Готов ли ты, Фериан Филтас, отвечать за свой благородный порыв?

Денис собирался ответить, но жрица остановила его властным движением маленькой пухлой руки.

— Не спеши. Помни: ты можешь солгать своей жене. Ты можешь лгать себе. Но ты не сможешь обмануть богиню, которой приносишь клятвы. Ламерис снисходительна к неверным супругам. Она не карает страсть, кружащую голову. Но ложь, произнесенная с холодным сердцем, обернется для солгавшего страшным наказанием. Если ты рассчитываешь этим браком просто спасти девушку от смерти, быть может, этим обречешь ее и себя на страдания еще более ужасные.

— Ужаснее, чем сгореть заживо? — вдруг насмешливо спросил Денис.

— Ужаснее, чем сгореть заживо, — эхом подтвердила жрица.

Я видела — или мне казалось? — Денис напрягся. Он знал Нолколеду всего несколько дней и не мог быть в нее влюблен, я это знала наверняка! Конечно, он вызвался жениться на ней только, чтобы ее спасти. Стоило ли шутить с чужими богами?