Наследник (СИ)

— О как, — аж крякнул старец Феофан и очень странно на меня посмотрел. То ли с удивлением, то ли как на умалишенного.

На пару мгновений разлилась тишина.

— Удивил, Андрейка, как есть удивил. Не думал, что такое спросишь, — хмыкнул старец и погладил подбородок, на котором осталось-то пару волосинок. — Давненько я уже не слышал о них, кажись, как Мария с дочерью в монахини постриглись. Хороший был род, тихий, богобоязненный, да прервался нынче, — начал рассказать старец.

Я слушал, затаив дыхание, впитывая каждое слово.

— Знатный то был род, первые люди на земле нашей после князей Московских, а после и царя батюшки. Ибо и были они ближайшими царевыми родичами.

— Вот оно как, — вырвалось из меня.

— Истинно так. Рюриковичами они были самыми настоящими, но зваться стали Старицкими, от удела своего. Пошли же они от Ивана свет его Васильевича и супруги его царевны Софьи Фоминичны Палеолог, что была принцессой греческой. Андрей Иванович был шестым и самым младшим сыном, от отца и получил он Старицкий удел, и был он родным братом великому Московскому князю Василию Ивановичу, после которого царем стал Иоанн Васильевич.

«Песец…» — только и были ругательства в моей голове.

— После Андрея Ивановича князем стал сын его Володимер, они, почитай, с царем вместе воспитывались и были дружны долго. Воеводой он был талантливым. Остался только сын его Василий от супружницы Евдокии Нагой да Мария от Евдокии Одоевской. Марию-то после замуж отдали за Магнуса, короля Ливонского, который был братом королю Датскому. Ток и он долго не прожил, помер. Мария девочку родила Евдокию Магнусовну, но вернуться им пришлось, а после и в монастырь ушли. Кажись, Мария жива еще и близ Сергиева монастыря в женском монастыре прибывает, но тут точно я и не скажу.

— А Василий? — вырвался из меня вопрос.

— А что Василий? Помер он, как сестра замуж вышла, кажись, на пятый денечек и помер, — хмыкнул старец.

— Вот оно как, — почесал я подбородок.

— Ага, — кивнул старец. — Патриарх наш Иов, сам из-под Старицы и там принял постриг. Знал он лично и Володимира Старицкого и Василия с Марией.

— Благодарю, старче Феофан. Знать я теперь буду о Старицких, — и я в пояс поклонился.

— Благословляю я тебя, Андрейка, — и Феофан сотворил крестное знаменье. — Сходи помолись да езжай с богом.

Я же кивнул и на деревянных ногах отправился в церковь.

В голове же творился полный сумбур и срань господня, это было самое приличное, что всплывало в моих мыслях.

Зайдя в церковь, я тут же перекрестился, даже напоказ зашлепал губами и отбивал поклоны, вот только мысли мои были далеки.

«Это ж жопа жопная, прямо самая мякотка. Я-то думал, Старицкие — это просто князья, далекие потомки удельных. Богатые бояре, но никак не ближайшие царевы родичи. Это ж страшно. Да и понятно тогда и афера Петра Волынского, что дочь второй раз „фиктивно“ оженил. Видать, покуда Василий жив был, мог на его защиту надеяться, а вот как помер князь, причем наверняка не своей смертью, понял, что и ему несдобровать, вот и сплавил дочь с внуком куда подальше».

«Мне-то чего делать? Если я появлюсь с завещанием, это ж вызовет эффект разоравшийся бомбы. Твою ж налево, — промелькнула у меня в голове мысль, от которой я пошатнулся, но все же устоял. — Это ж я, получается, прямой кандидат на трон, причем настоящий. Рюрикович. Я Рюрикович. Да Романовы и все прочие просто курят в сторонке по сравнению со мной. Ох, ты ж угораздило.Может, сжечь грамотки? — появилась у меня в голове подленькая мысль. — Нет, я это всегда успею сделать, а вот для начала следует осознать услышанное и крепко подумать, можно ли это реализовать и пролезть на самый верх, да и живым остаться, ведь это настоящий джокер и в то же время черная метка».

Значит, надо думать и не спешить, эх, посоветоваться бы с кем-нибудь. Ну точно не с Прокопом, не его это уровень.

Вернувшись к своим людям, я узнал, что дела с долгом Агапа закрыты и дьякон Евлампий вычеркнул его из долговой книги.