Наследник Синей Бороды (СИ)

Мэд переоделась в домашние брюки и футболку, спрятала волосы под платком, надела стоптанные кроссовки и принялась за уборку. В кладовке на первом этаже она нашла всё необходимое для этого — вёдра, швабры, тряпки и мётлы. Септ прошёлся по всем этажам, открывая ставни на окнах и отпирая двери. Он заметил, что в его покоях, и спальнях его братьев, и в отцовском кабинете отсутствовали портреты, а ведь их в замке было много — по одному на каждого сына, по одному на каждую жену Жиля, портрет самого хозяина замка и нетленный портрет прекрасной Корентайн. Найдя исчезновение портретов весьма странным, Септ спустился в подвал, чтобы включить водопровод и электричество. К счастью, Жиль де Рэ не гнушался прогресса, и снабдил Лью Тиро тем и другим.

Возвращаясь на первый этаж, Септимиу замер на нижней ступени и поёжился. По коридорам гулял ветер и дул он из глубины подземелья. Оттуда, где находилось сосредоточение зла — кровавая комната Синей Бороды. Септ достал связку ключей из кармана. Маленький золотой ключик так и сверкал в его руках, зазывая отпереть дверь, за которой скрывал свои тайны Жиль де Рэ.

— Септимиу, дорогой, ты там уснул? — раздался издали голос Мэделин. Она стояла в дверном проёме с ведром и тряпкой в руках, на верхней ступени лестницы, ведущей в подземелье.

Септ мигом спрятал ключи в карман и поднялся к жене. Мужчина вздохнул с облегчением — в этот раз Мэд появилась как нельзя кстати.

— Нет, я немного задумался, — ответил Септимиу с улыбкой и поцеловал жену в грязную от пыли щёку. — Ну как, свет и вода есть?

— Да, — ответила Мэделин, поставив ведро с грязной водой на пол. — Только почти везде надо заменить лампочки, а вода ржавая — не умыться, не прибраться толком, не приготовить еду.

— Ничего, потерпим, я помогу тебе, — Септимиу обнял женщину за плечи и поднял ведро, полное красноватой тёмной воды. — Я знаю, где должны лежать свечи, а снаружи должен быть колодец, если он ещё не пересох.

— Люблю тебя, мой милый герцог, — промурлыкала Мэд и отправилась к лестнице, ведущей на верхние этажи, на ступенях которой она оставила швабру и метлу.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — устало произнёс Септ, но всё же пошёл за женой, неся ведро с водой.

***

В кровать они легли далеко за полночь. Мэделин уснула сразу, едва пожелав Септу спокойной ночи, а он ещё долго ворочался, чтобы потом забыться. Но воспоминания, которые мучили его весь день, пробрались и в сны молодого герцога.

Это был 1961. В тот год Фердинанду, младшему сыну Жиля де Рэ исполнилось пятьдесят лет, а самому Септимиу — двести четырнадцать. Их дни рождения стояли в календаре очень близко — они оба были рождены в августе, а посему один большой летний праздник устраивался в их честь. И все члены клана, которые разъезжались из родового гнезда, чтобы насытить своих демонов, снова возвращались в Лью Тиро. В том числе и именинники.

Септимиу был седьмым ребёнком Жиля, поэтому его так назвали*, но лишь четвёртым живым ребёнком. Один из его старших братьев родился мёртвым, двое сестёр были загублены Синей Бородой, случайно или преднамеренно.

Септ благосклонно относился ко всем своим братьям, но Фердинанд, самый младший, был его любимчиком. 164 года была разница между ними, но их души были едины с того самого момента, как Септимиу впервые взял младенца Ферди на руки. Впрочем, младшего де Рэ любили все, даже сам Жиль, которому эта любовь не помешала убить мать Фердинанда, как и всех остальных своих жён.

Септимиу и Фердинанд были братьями не только по крови, но и по духу. Они единственные в своей семье действительно страдали от проклятия Корентайн, но единственные не проклинали её память. Септ и Ферди даже молились ей, надеясь, что ведунья услышит и смилуется над ними, но это было тщетно.

И вот в день рождения, когда все братья и Жиль собрались за праздничным столом, Септ, подняв тост, вместо поздравлений, твёрдо заявил, что собирается покинуть Лью Тиро, чтобы отправиться путешествовать по миру, и быть может найти способ избавиться от проклятия. Раскатистый хохот Жиля сотряс стены гостиной. Ферди смотрел на брата широко раскрытыми от удивления глазами. Остальные братья молчали.

«Я что, сказал что-то смешное?!» — негодуя воскликнул Септимиу, бросая свой бокал об пол. Он хотел, чтобы отец прекратил этот издевательский смех. И звон разбившегося стакана подействовал.

«Ты не выглядишь серьёзнее, когда бьёшь мои дорогие сервизы», — ровным тоном произнёс Жиль, положив одну руку на свой округлый живот, а другой поглаживая свою бороду, естественно, синюю. Жиль брился только тогда, когда предстояло сыграть очередную свадьбу.

«Зато я всерьёз намерен уехать из Лью Тиро. Может быть, навсегда».